Галина Кравченко: «Сцена лечит!» | Пермский театр оперы и балета

Апрель

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Май

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Июнь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Июль

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Август

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Сентябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

21.04.2016

Галина Кравченко: «Сцена лечит!»

Галина Кравченко — экс-солистка балета Большого театра СССР, вдова выдающегося танцовщика Александра Богатырева, ведущий педагог Школы Большого театра в Бразилии (Жоинвиль). В конкурсе «Арабеск-2016» участвуют её ученики Таис Диоженес и Вагнер Карвалью. Участвуют успешно: оба оказались среди немногих счастливцев, прошедших в третий тур. Это значит, что, как минимум, дипломы конкурса им обеспечены. А может, и звание лауреатов…

— Как вам удаётся столь успешно готовить танцовщиков в стране, которая не считается «балетной»?

— В Школе Большого театра в Бразилии я работаю со дня основания, получается — уже 16-й год, и убедилась за это время, что Бразилия — танцующая страна, а бразильские дети невероятно талантливы. Трое моих учеников работают сегодня в Большом театре России. Многие строят карьеру в балетных компаниях Канады, Мексики, США, Германии. Моя особенная гордость — талантливейшая Аманда Гомес, которая танцует в театре в Казани репертуар прима-балерины. Знаете, любой театр не очень-то любит принимать на работу иностранцев. Но, когда слышат о моих прекрасных девочках, когда их видят — всюду берут с удовольствием.

— На каком языке вы ведете уроки в Бразилии?

— На португальском. Выучила его довольно быстро: читала бразильские журналы со сплетнями из светской жизни, по таким текстам очень легко учить язык. Читаю я всегда предельно внимательно, что помогает мне сейчас писать по-португальски без ошибок.

— Считается, что это была идея вашего мужа Александра Богатырева — открыть школу Большого театра в Южной Америке.

— Это правда. Мой любимый, мой умный муж мечтал об этом. Его идею первым поддержал наш друг Владимир Васильев, а потом — губернатор штата Санта-Катарина, где находятся Жоинвиль, Луис Энрике да Силвейра. Увы, мой Саша не дожил до открытия школы — скоропостижно скончался в 1998 году: инфаркт. Я всё время думала, что в нашем союзе я первая уйду из жизни: у меня бесконечные проблемы со здоровьем, а у Богатырёва никогда ничего не болело, он был всегда очень сильный, выносливый, надёжный… Мне кажется, что школу в Бразилии он создавал не в последнюю очередь для меня, будто предвидел, что она меня выручит. Без школы я бы не перенесла разлуку с Сашей.

— Почему его выбор пал именно на Жоинвиль?

— Он любил этот маленький и прелестный городок. Каждое лето в Жоинвиле проходил и проходит замечательный фестиваль балета, куда неоднократно приглашали и его, и других солистов Большого театра.

— Вы втроём планировали туда переехать — вместе с сыном Володей?

— Да. Когда уезжала, Володю я взяла с собой — никому не хотела его оставлять. Ему тогда было девять с половиной лет. Помню, первые два месяца сын ни слова не мог сказать по-португальски. Только на третий заговорил, причём сразу длинными фразами, и впервые он стал разговаривать по-португальски во сне, представляете?.. Сейчас Володе 25 лет. Он с отличием окончил престижный институт в Бразилии, аналогичный академии внешней торговли в России.

— Он у вас — коммерсант?

— Работает менеджером в автомобильном магазине. Конечно же, это временно. Кстати, в Пермь он приехал вместе со мной. Во многом мне помогает и моим ученикам — тоже.

— Вы довольны выступлением своих учеников на первом туре «Арабеска»-2016?

— Очень. Представляете, уже в Перми у Таис вдруг заболело колено. Я очень переживаю за неё. Но вот что удивительно: сцена лечит. Таис не чувствовала боли, когда танцевала с Вагнером па-де-де из «Щелкунчика» в первом туре. Даже я перестаю хромать, когда прохожу закулисную тропинку по пермской сцене, можете поверить? Мистика какая-то…

— Как вы попали в мир классического балета?

— Мои родители не имели отношения к искусству. Папа — лётчик, герой Великой Отечественной войны, преподавал в московской военно-воздушной инженерной академии имени Жуковского на кафедре стратегии и тактики воздушного боя. У него учились все наши знаменитые космонавты. Мама была домохозяйкой, усердно занималась мной и братом. Брат с детства учил иностранные языки, а меня отдали в кружок при Гнесинской музыкальной школе, где я училась танцевать, играть на рояле, петь. В хореографическое училище меня приняли с первого раза.

— По окончании училища вас сразу пригласили в Большой театр?

— Да. В нашем классе было восемь или девять человек, точно не помню. Пятерых взяли в Большой.

— Там вы и познакомились с Александром Богатырёвым?

— Это произошло не сразу. Богатырёва оставили в училище ещё на один, дополнительный год — стажироваться перед Первым международным конкурсом артистов балета в Москве. Саша должен был выступать в дуэте с Мариной Леоновой, но она заболела, и на третьем туре ему пришлось танцевать одному. Богатырёва тогда поддержала Майя Плисецкая: посоветовала ему не отчаиваться, а спокойно идти на третий тур и танцевать вариации. Саша так и поступил — и завоевал бронзовую медаль.

После конкурса его взяли в Большой театр — в кордебалет. Было сложно: все видели в нём премьера, хотели с ним репетировать сольные партии, а он должен был находить силы и на репетиции этих сольных партий, и на участие в кордебалетных подтанцовках. Приезжал домой в полночь, уставший. А что было делать? Пока у танцовщика нет официальной ставки солиста, его имеют право занимать в эпизодических сценах любых спектаклей. У меня такая же история была: я начинала в Большом театре с кордебалета, а если хотела что-то сольное приготовить, то репетировать можно было только в свободное от основной работы время — в обед, после спектакля...

— Ваша первая афишная партия?

— В «Вальпургиевой ночи» Леонида Лавровского был чудный танец, который назывался, если я правильно помню, «Сатурналии». Четыре пары его танцевали, и я была в их числе. Наши имена печатали на афише.

— Ваши первые зарубежные гастроли?

— Кажется, в ноябре 1966 года мы поехали на Кубу. О, какой это был восторг! Синий океан, жёлтый песчаный пляж, зелёные пальмы. Представляете, я там от переполнявших меня чувств даже начала писать стихи. Ни строчки сейчас не помню… А потом были замечательные гастроли в США с Асафом Михайловичем Мессерером, который меня очень любил. Я ещё стояла в кордебалете, а он меня пригласил участвовать в своём «Класс-концерте». Благодаря этому я попала на гастроли в США, а они были уникальными! В них участвовали все наши звёзды — Марис Лиепа, Марина Кондратьева, Майя Плисецкая… Все очень хорошо ко мне относились. Нашим импресарио был легендарный Соломон Юрок. Он, помню, говорил: «Я ежедневно устраиваю бесплатные обеды для русских артистов, потому что если я не сделаю этого, артисты будут экономить и выйдут на сцену голодными». Последний спектакль гастролей мы дарили и посвящали ему: танцевали безвозмездно, в знак благодарности.

— Я читала, что вы и Алексанедр Богатырев были дружны с самым известным советским «балетным беглецом» — Рудольфом Нуреевым.

— Мы с Сашей уже вышли на пенсию, когда нас пригласили выступить в Скандинавии. В этой группе артистов был и Нуреев. Все вокруг нам говорили, что он очень грубый, что он ругается матом, что он просто хам. Но я не могу этого подтвердить, потому что со мной и с Сашей Нуреев вёл себя безупречно! Мы очень быстро с ним подружились.

Помню нашу первую встречу — она произошла в репетиционном классе. Рудольф опоздал на класс, вошёл в зал и поздоровался с каждым за руку. Урок давал мой Саша, он сказал Нурееву: «Рудольф, мы вас подождём!» А Рудольф на это ответил: «Нет, нет, начинайте без меня!» Он очень быстро переоделся, тихо подошёл к станку. Саша предложил ему занять почётное место на середине, на что Нуреев сказал: «О, нет, мне уже поздно делать успехи…»

После урока он пригласил нас с Сашей к себе в гримуборную. Показывал партитуру «Щелкунчика» со своими пометками, говорил, что мечтает дирижировать. Помню, Нуреев спросил Сашу, почему он не танцует классику. «Так я уже на пенсии», — ответил Саша. А Рудольф сказал: «Если бы у меня была такая фигура, как у вас, я бы ещё лет десять продержался!»

— А с Владимиром Васильевым вы в Большом театре познакомились?

— Намного раньше. Я училась во втором или третьем классе, когда Володя с Катей Максимовой уже выпускались из училища. Мы знали друг друга, а подружились в Подрезково, где у моей бабушки была дача, а Катя с мамой своей, Татьяной Густавовной, и Володей дачу в Подрезково снимали. Мой брат был влюблён в Катю…

— Можно сказать, что работа по созданию Школы Большого театра в Бразилии вас с Васильевым сблизила?

— Отвечу вам так: мы и без неё были близки, вот только раньше близко не общались. Я очень благодарна Володе: он ведь лично пригласил меня на «Арабеск», я — почётный гость конкурса. Долго не могла принять решение, как же мне добираться до Перми. В итоге разделила путешествие на пять этапов: сначала приехали с сыном из Жоинвиля в Куритибу, оттуда — в Рио-де-Жанейро. Из Рио полетели в Рим, из Рима — в Москву, из Москвы — в Пермь. Самый долгий этап — из Рио до Рима — занял у нас 10 часов… Но я так счастлива здесь, так рада, что прилетела!..

Вопросы задавала Айсылу Кадырова | NewsKo