Ведомости: Теодор Курентзис записал Шестую симфонию Чайковского

Апрель

26

27

28

29

30
Май

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Июнь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Июль

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Август

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Сентябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

30.10.2017

Когда в 2007 г. Теодор Курентзис впервые продирижировал «Патетической» во главе оркестра musicAeterna, в ту пору еще базировавшегося в Новосибирске, трактовка произвела эффект разорвавшейся бомбы: принципы HIP, исторически информированного исполнительства, дирижер применил не к барокко и не к Моцарту, а к одному из самых заигранных названий русского симфонического репертуара. Бутлеги с того памятного московского концерта можно отыскать в сети, но сравнивать их с только что вышедшей записью не корректно: теперь худрук Пермской оперы создал эталонную версию Шестой, по максимуму использовав возможности студийной звукозаписи. В новом альбоме слышна такая тщательность работы, какую отличали, скажем, записи Гленна Гульда и на какую сегодня мало кто отваживается, – в этом смысле соавтором Курентзиса становится звукорежиссер Дамьен Кюинтар.

Про интерпретации Курентзиса принято говорить, что они театральны, но его записи – и особенно «Патетическая» – устроены скорее кинематографично: слушая их, думаешь о крупности планов, о композиции кадра, о драматургии монтажных склеек, о том, как воображаемая камера фокусируется на казавшихся незначительными прежде нюансах. Вместо гомогенного симфонического массива – объемная, прозрачная, дифференцированная картинка, как будто Чайковского исполняет камерный состав, в котором слышны не только отдельные группы инструментов, но отчетливо заметны мышечные усилия каждого солиста. Сыгранная с немыслимой для романтической музыки степенью детализации, хрестоматийно известная партитура предстает у musicAeterna сочинением доселе неизвестным. Мощнейший эффект присутствия и погружения достигается в том числе и чисто техническими средствами – по настоянию Курентзиса запись производилась в Берлине, в исторической гэдээровской радиостудии, на ламповой аппаратуре 1950-х гг.

Вызывающая эсхатологический восторг пермская Шестая – типичный фильм-катастрофа. Трагическая фабула масштабирована до размеров полноценного апокалипсиса, детали которого прописаны с тщанием то ли Иеронима Босха, то ли Фрэнсиса Копполы. Темпы подчеркнуто сдержанные, но звуковая ткань наэлектризована так, что то и дело искрит. Курентзис играет на максимальных контрастах – все разведено по полюсам: воздушная, по-классицистски легкая экспозиция первой части буквально проваливается в тартарары разработки, ртутная гибкость пятидольного вальса во второй сметается ураганом третьей. Ключевой лейтмотив – биение сердца со всеми физиологическими подробностями: тахикардией, аритмией, нитевидным пульсом и его исчезновением в финале. По силе воздействия версия musicAeterna сравнима разве что с легендарной «Патетической» Евгения Мравинского, и Курентзис, кажется, отнюдь не случайно посвящает альбом памяти своего учителя Ильи Мусина: большой стиль этой записи воскрешает давно, казалось, ушедшую в прошлое традицию великих дирижеров-демиургов, создающих и разрушающих миры.

Дмитрий Ренанский | Ведомости