По семейным обстоятельствам солистка Пермского балета Дарья Тихонова покидает театр и переходит в труппу Приморской сцены Мариинского театра. Прощаясь с пермским зрителем, она рассказала о том, почему решилась на переезд, как восстанавливалась после травмы и по каким ролям будет скучать.
Дарья Тихонова. Фото из личного архива
В чем причина вашего неожиданного отъезда из Перми?
Для меня самой это неожиданность, но приятная. Всё произошло в течение этого лета. У меня меняется семейное положение: я встретила любимого человека. А поскольку он работает в Мариинском театре, нужно было выбирать, как нам быть дальше. И, всё обдумав, я решила переезжать.
Как вам удалось так быстро решить, что называется, оргвопросы? В Мариинский театр вы поступаете в статусе солистки Приморской сцены.
Не секрет, что, когда человек сам проявляет инициативу и просит оценить его возможности, это производит на руководство труппы хорошее впечатление. В Мариинском театре недолго думали, наверное, потому что были осведомлены о моей деятельности здесь, в Перми.
Ощущаете ли вы себя в русле балетной традиции, которая сложилась во второй половине ХХ века: когда Пермь становилась местом силы, местом обретения себя и в то же время полигоном для выдающихся балерин эпохи — Ольги Ченчиковой, Надежды Павловой, Галины Шляпиной и других, которые, поработав несколько сезонов в Перми, уезжали в столицы?
Нельзя сказать заранее, как сложится дальше моя карьера. Все-таки там условия, отличающиеся от наших, и другая конкуренция. Время покажет.
Пермский театр дал мне очень много. В первую очередь это, конечно же, заслуга Алексея Григорьевича [Мирошниченко, художественного руководителя Пермского балета], который с самого начала доверял мне серьезные партии и хотел, чтобы я растанцевалась. Может быть, он даже готовил меня к чему-то большему, потому и держал в рабочем тонусе.
Что это за «рабочий тонус»?
Ну, когда ты постоянно находишься в творческом процессе: работаешь в зале, на сцене, пробуешь, ошибаешься, исправляешь недочеты. Мне всегда был интересен такой образ жизни, и я никогда не жаловалась на то, что рабочий день длится до десяти вечера. Естественно, бывает тяжело, потому что иной раз нет возможности на часок-другой съездить на перерыв домой. Но я считаю, что без ежедневного труда не бывает личностного роста и успехов.
Вы когда-нибудь проводили сравнения с режимом в других театрах?
Когда я оправлялась от травмы в своем родном городе Казани, я, естественно, ходила в театр на уроки. Наблюдала за некоторыми репетициями. Там, конечно, всё по-другому. Рабочий день до пяти вечера, потом все уходят домой. Мне казалось это немножко странным. Иногда по глазам артистов было видно, что они не здесь и сейчас, а мыслями где-то в другом месте. На слаженности труппы это точно сказывается.
В Перми артисты иначе относятся к своему труду. Они никогда не жалуются и полностью отдаются искусству. Результат налицо, мне кажется. Такое бывает редко и, соответственно, в лучших театрах.
По-вашему, это следствие того, что пермская труппа состоит в основном из выпускников Пермского хореографического училища? Они едины, потому что выросли в одной эстетической и профессиональной парадигме?
Отношения со школой, конечно, играют важную роль, но ведь к нам приходят и артисты из других городов. И все они ассимилируются, поэтому нужно говорить, мне кажется, об общей культуре в театре. В Перми все заняты делом, споры или разногласия случаются редко, и это характерно для нашей балетной труппы.
«Аполлон Мусагет». Дарья Тихонова в партии Терпсихоры. Фото: Марина Дмитриева
Чего бы не было в вашей карьере, жизни, характере без этих пяти лет, проведенных в Перми?
Здесь я научилась преодолевать трудности. А это, я считаю, первостепенное качество для артиста балета. Я перестала бояться выходить на сцену в трудных партиях, когда ты еще сам не до конца уверен, что готов. Но ты оставляешь волнение за кулисами — и делаешь шаг вперед. Особенно это важно, когда нужно после травмы снова начать танцевать. Несколько месяцев я была немножко в шоке от себя самой.
На этом этапе мне очень сильно помогла мой педагог-репетитор Елена Федоровна [Кулагина]. Из-за травмы я пропустила целый сезон, но она с самого моего возвращения выстраивала репетиции таким образом, как будто ничего не было. Никаких, что называется, поблажек. Она давала мне задания, а я смотрела на нее большими глазами: как так? В результате месяца через полтора-два я забыла, что травма была. Тактика сработала и привела меня в порядок, как мне кажется, намного быстрее, чем если бы меня жалели. Благодаря Елене Федоровне я стала сильнее и увереннее в собственных силах.
Педагог вообще очень важный человек в твоей жизни. Педагог в училище старается научить всем основам, он закладывает артистический фундамент. А педагог в театре помогает вообще во всем. Он работает с тобой до спектакля и после него. Щедро делится своим опытом, а ты стараешься внимательно к нему прислушиваться. Педагог-репетитор работает с тобой не от звонка до звонка, часто даже по дороге из театра мы с Еленой Федоровной шли вместе и разговаривали. В театре ты самостоятельная творческая личность, но ею не стать без внимательного взгляда педагога.
В чем вы видите свое главное артистическое достоинство? Как минимум, вам наверняка часто говорят о ваших красивых линиях.
Ну, это не мое достоинство, а моих родителей. Вообще же, когда мне говорят, что у меня красивая внешность, мне становится не то чтобы обидно, а как-то не по себе, потому что выходит, что меня награждают авансом, а ведь аванс нужно отработать. Мне бы хотелось, чтобы похвала была заслуженной. Хочется добиваться успеха своим трудом.
«Лебединое озеро». Дарья Тихонова в партии Одетты. Фото: Антон Завьялов
Во время работы в Перми вы танцевали в спектаклях разных хореографов. Чей стиль вам оказался ближе?
Мне очень нравятся драматические партии. Мария в «Бахчисарайском фонтане» Захарова, Джульетта в «Ромео и Джульетте» Макмиллана, Маша в его же «Зимних грёзах» — это мои любимые образы, потому что в них можно прожить судьбу человека, почувствовать его драму и выразить ее собственными средствами.
На самом деле с каждым годом всё труднее выделять любимые партии, потому что список исполненных балетов растет. Любимыми становятся, как я уже сказала, роли, близкие по духу, и те, которые изначально давались с трудом. Когда ты преодолеваешь трудности — приятно вдвойне.
Какая из партий стала для вас таким моментом преодоления?
Ну, например, Никия [в «Баядерке»]. Я начала ее разучивать, едва выйдя после травмы. Еще я думала, что это вообще не мой уровень, потому что спектакль действительно тяжелый для всех: одни «Тени» чего стоят. Но постепенно всё пришло в норму.
«Баядерка». Дарья Тихонова в партии Никии. Фото: Антон Завьялов
Кстати, травма для вас уже не больная тема?
Теперь уже нет. Мне было тяжело говорить о ней в прошлом сезоне, когда я проходила лечение. Но теперь… не скажу, что я примирилась со случившимся. Для меня огромное счастье, что я смогла вернуться на сцену.
Был страх, что это может не произойти?
А как же. До первой операции врачи бодро гарантировали, что я снова буду танцевать, но, когда потребовалась вторая операция, они уже ничего не говорили. Стало понятно, что всё зависит от их мастерства и моей силы воли. В тот момент мне очень помогла моя семья, все родные, которые твердили: «Даша, ты справишься, всё будет хорошо!» Я слушала их и думала: «Как вы можете это утверждать, да вы просто не понимаете, о чем говорите?» Но они оказались правы. Это был первый, пожалуй, момент в моей жизни, когда другие верили в меня больше, чем я сама.
Фото: Дмитрий Липин
Раз мы заговорили про семью. Давайте вспомним, как вы вообще пришли в балет?
Я пришла в балет по собственному желанию. Просто однажды увидела по телевизору трансляцию — не помню, какого спектакля. Сказала маме, что хочу попробовать поступить в училище. Она ответила: мол, меня не возьмут. Но я настояла на своем. Мы с ней пришли в Казанское хореографическое училище — и меня взяли, даже без экзаменов.
А как вы оказались в Перми и в итоге в 2014 году выпускались уже отсюда?
Так сложились обстоятельства. Мой педагог Елена Николаевна Щеглова получила предложение из Пермского театра оперы и балета. Но поначалу она отказалась, потому что в Казани у нее был класс, который она не хотела бросать. Тогда Алексей Григорьевич [Мирошниченко] предложил: привозите учениц, поможем устроить в Пермское училище. А у нас был совсем маленький класс — четыре девочки, из которых две, в том числе я, решили поехать в Пермь.
Еще перед этим был смешной случай. В Казани я как-то зашла на обед в нашу учебную столовую и встретила там знакомого со старшего курса. Он вдруг сказал: «Даша, ты знаешь, тебе нужно попробоваться в Пермь». Я тогда ни о чем подобном даже не думала, мне было хорошо в Казани. «Серьезно?» — улыбнулась я в ответ. Но он настаивал: «Нет-нет, надо».
Дело было на первом курсе, в середине учебного года. А уже летом случился переезд. У меня в жизни часто бывает: мне что-то говорят, я воспринимаю это с улыбкой, а потом всё так и выходит. Судьба, видимо. Вот и в этот раз близкие только весной мне начали твердить, что пора и замуж. Я смеялась. Но — посмотрите, как вышло.
За этот короткий, но насыщенный период работы в Перми вы успели еще принять участие в съемках фильма «Матильда» Алексея Учителя. Вы были дублершей исполнительницы главной роли в профессиональных балетных сценах. Что дал вам этот опыт?
На тот момент я только-только переступила порог театра после училища, еще ничего не успела станцевать, а пришлось сорваться на съемки. Наверное, если бы мне подробнее объяснили, что от меня потребуется, я бы отказалась, потому что так тяжело, как там, мне еще не было. Естественно, всё зависит от режиссера. Но вот как раз Алексей Ефимович [Учитель], видимо, из тех, кто добивается максимальной убедительности. И Евгений Миронов, и Данила Козловский — все на площадке выкладывались на полную катушку.
Для меня трудность состояла в том, что приходилось записывать несколько дублей подряд. Мне нужно было исполнить фуэте и вариацию. Вариацию снимали целиком, от начала до конца. Несколько раз, с разных ракурсов. Представляете: станцевала — 2−3 минуты на перестановку камер — и еще раз. А потом еще раз. И еще. Было так тяжело, что порой я приходила в гостиницу и валилась с ног от усталости.
Фото: Дмитрий Липин
Последний вопрос про природу Пермского балета. Мы привыкли, что о нем говорят как о некоем феномене. Но как бы вы изнутри охарактеризовали труппу? Пермский балет — это…
Действительно, пермская школа возникла как синтез стилей, петербургского и московского. Это многого касается, в частности, здесь несколько другие акценты, чуть-чуть другие положения и позировки. Что касается театров, с которыми пермский сравнивают, то я вижу их всех вместе на одной ступеньке пьедестала. Потому что…
Каждый про свое?
Не то чтобы каждый «про свое», а каждый прекрасен по-своему. И уже артисты сами выбирают, что и где они хотели бы попробовать, какой опыт получить. Можно лишь добавить, что в Перми можно начать свою карьеру достаточно быстро и интенсивно. Не зря Алексей Григорьевич часто говорит, что в Перми год идет за три. Здесь время течет по-другому.
Интервью: Наталья Овчинникова