В беседе с корреспондентом Вебурга Алексей Мирошниченко, худрук балетной труппы Театра оперы и балета из Перми, отметил печальный курьез: два крупных театра в Уральском регионе, находящихся по соседству, в Перми и Екатеринбурге, до сих пор никак друг с другом не контактировали.
Концерт Пермского балета, накануне открывшего своим выступлением хореографические мастерские оперного театра «Dance-Платформа-2013», в какой-то мере эту несправедливость исправил. Добавим, что 30 августа в Театре оперы и балета пройдет заключительный гала-концерт данс-мастерских, которые покажут, на что способны молодые хореографы.
А пока о провинциальном пафосе и политике кнута в балете.
— Пермь несколько лет претендовала на звание «культурной столицы», Екатеринбург не упускает возможности, чтобы заявить о своих столичных амбициях. Для вас, кстати, уроженца реальной «культурной столицы», насколько адекватны эти претензии?
Алексей Мирошниченко: Мне кажется, это признак провинциальности. Знаете, как говорила Фаина Раневская в фильме «Подкидыш»: «Меньше пены». Каждый должен заниматься своим делом. Мне подобные претензии несозвучны. А кто сказал, что Петербург сегодня культурная столица? Нет, столица мракобесия с непонятным казачеством, гомофобным законом… Такие вещи невозможно провозгласить или регламентировать. Официальную столицу можно назначить, а культурная столица определяется другими вещами.
— Пермь, кроме того, называют третьей балетной столицей…
Алексей Мирошниченко: А это вполне оправдано. В Пермь во время войны были эвакуированы Вагановское балетное училище и Кировский театр, Мариинка. Ленинградские педагоги буквально создали филиал своей школы в Перми. Так что сегодня пермская и питерская балетные школы практически не отличаются между собой и таким образом «противостоят» московскому балету. Благодаря эвакуации произошла мощная культурная инъекция, в результате которой в городе появились культурные традиции, сложился какой-то культурный слой. И надо сказать, этот культурный слой, аура помогли мне выжить в первое время после моего перехода в Пермский балет.
— Вы сразу согласились работать в Перми?
Алексей Мирошниченко: Я очень долго отказывался от этой работы, но, когда я все-таки переехал, то почему-то очень быстро прикипел сердцем к этому месту. Есть там какая-то аура, энергетика предыдущих поколений. И сегодня пермский театр представляет собой динамичное сообщество людей, которые занимаются искусством. В этом году мы были номинированы в 17 номинациях на «Золотую маску». Пермь, конечно, всегда была игроком в этом конкурсе, но в этот раз, конечно, произошел беспрецедентный случай. Что тут можно сказать? Правильным путем идете, товарищи.
 |
| Сцена из балета «Вариации на тему рококо». Пермский театр оперы и балета |
— Провинциальные театры, тем более академические, часто упрекают за закрытость и консерватизм, насколько легко было вживаться в этот организм?
Алексей Мирошниченко: Чем может напугать Пермский театр человека, который приехал из еще более консервативного и страшного заведения под названием Мариинский театр? Что определяет открытость театра? Вовсе не близость к столицам. И потом консерватизм, конечно, нужен, благодаря нему существует балетная школа и балетное искусство. Нужен баланс между консерватизмом и новаторством. У человека должно быть классическое, академическое образование, чтобы он мог танцевать все. Как художник, который, прежде чем нарисовать черный квадрат, должен уметь рисовать человеческое лицо.
С другой стороны, есть прекрасный пример открытости коллектива — нынешние мастерские в Екатеринбургском театре «Dance-Платформа».
— А Пермский театр не практикует подобные мастерские?
Алексей Мирошниченко: К сожалению, нет. В какой-то степени такой мастерской можно назвать одно из направлений ежегодного конкурса «Арабеск», но там конкурс проводится среди хореографов дэнс-направления. В России подобные мастерские впервые организовал Алексей Ратманский в 2004 году в Большом Театре, и я был одним из первых ее выпускников.
Сегодня начинающему хореографу негде себя реализовать, не с чего начать. Не каждый театр предоставит свободную площадку. Я, как художественный руководитель, получаю огромное количество предложений от различных хореографов, в том числе и начинающих, но я просто не имею права представить сцену для эксперимента. Тут у именитого мастера не все может получиться. Я уж не говорю об организационных моментах вроде репертуарного времени или бюджета.
 |
| Сцена из балета «Вариации на тему рококо». Пермский театр оперы и балета |
А на подобных платформах есть и работа с реальными людьми, и какие-то временные ограничения, отличный способ проверить себя и заявить о себе. Нужно любому уважающему театру учредить собственные дэнс-платформы: в Москве, Перми, Петербурге… Но, конечно, большинству гораздо проще сидеть и вздыхать: куда делись хореографы?
— А как насчет упреков в «снобизме» балета и его недоступности для «обычных смертных». Как у Бродского: «Классический балет есть замок красоты». Или Пермский балет как-то борется за зрителя?
Алексей Мирошниченко: Каждый должен заниматься своим делом. «В Большом пусть поют, я буду оперировать». Бороться нужно с терроризмом или с бедностью, а нам надо работать. Что мы и делаем. Мы давно вышли за стены этого замка. В Перми мы уже сделали шесть балетов «с нуля» за четыре сезона. На Форсайта приходит иная аудитория, чем на «Лебединое озеро». Сезон открывается «Ромео и Джульеттой», и уже в середине июня были проданы все билеты. Надо просто работать.
Люди не дураки, можно и не разбираться в балете, но что-то настоящее, что-то высокое, мы понимаем. Высокое притягивает. И те балеты, которые мы показали в Екатеринбурге, в частности «Вариации на тему рококо», — это неоклассика, которая доступна и понятна всем. Разумеется, при этом и у меня, и у Вячеслава Самодурова базовая лексика — пуантная, мы не работаем в этом более демократическом направлении «дэнс».
— Кстати, Екатеринбург в свое время называли столицей «контемпорари дэнс». У вас в Перми тоже работает известная труппа в этом направлении — «Балет Панфилова», не возникало у вас мысли сделать какой-то совместный проект?
Алексей Мирошниченко: Нет, по очень простой причине: моя хореографическая мысль рассчитана на людей подготовленных, которые с девяти лет работают над своим телом, танцовщики с иным образованием просто не смогут это исполнить. Конечно, современный танец ни в коем случае не «второй сорт» и не «халтура». Это более демократическое направление.
И сегодня, например, в Екатеринбурге есть прекрасный хореограф Татьяна Баганова, которая в своем коллективе «Провинциальные танцы» зарекомендовала себя как действующий автор.
 |
| Сцена из балета «Вариации на тему рококо». Пермский театр оперы и балета |
Вообще, признак здорового состояния в коллективе — это возглавляющий ее действующий хореограф. Говорю это не как постановщик, а как абсолютно беспристрастный худрук. Ведь весь наш золотой фонд балетов возникал при действующем авторе в труппе. Когда автор уходил, начинался кризис до появления нового автора. Сейчас, к сожалению, в современном театре труппу начали возглавлять бывшие премьеры. Раньше — только хореограф, как Петипа в Мариинке, как Горский в Большом, как Баланчин в Нью-Йорке, и так далее. Сейчас, пожалуй, только два действующих хореографа возглавляют труппы в театрах в России: я и Вячеслав Самодуров.
— Но и хореографы готовятся не на конвейере…
Алексей Мирошниченко: Это, конечно, сложный процесс. Скажу за себя, я не хотел быть хореграфом, для меня это тяжелый психофизический процесс, и мне легче было бы ничего не ставить, но все время появляются какие-то идеи или предложения, иногда просто видишь определенный репертуар под солистов.
— Довольны ли вы приемом ваших спектаклей в Екатеринбурге, планируете ли еще сюда приехать?
Алексей Мирошниченко: Это замечательно, что наконец-то балеты из соседних городов «наладили» отношения, в многом по инициативе Вячеслава Самодурова. И приезд сюда, конечно, важен для наших коллективов, тем более мы поддерживаем такое важное начинание. Планы у театра, конечно, расписаны до 2015 года: гастроли планируются в Испании, Франции, но будем стараться выкроить время и ресурсы для повторного визита в Екатеринбург.