— Алексей, Вы лауреат недавно прошедшего краевого конкурса «Волшебная кулиса». Члены жюри не могли не отметить в числе других наград вашу работу как главного балетмейстера театра и учредили приз «за художественную стратегию в руководстве балетной труппой». Когда шло обсуждение, Лариса Барыкина отметила, что артисты пермской труппы с одинаковым мастерством справляются как с классическим, так и с современным материалом. Это распределение в репертуаре практически находится в соотношении 50 на 50. У меня вопрос: насколько сложно артистам вашего театра работать в такой разной лексике? Например, театр, который обращается исключительно к современной хореографии, как правило, это не пуантная техника, а более свободная лексика и иная техника. Есть артисты, которые всегда работают в классике. Вашим артистам приходится, грубо говоря, босиком — и на пуанты, на пуанты — и босиком. Насколько им сложно?

— Прежде всего, хочу выразить удовлетворение и благодарность, что этой краевой премией отметили именно художественную стратегию. Это говорит о том, что «идете правильным путем, товарищи». Конечно же, не только артисты, но и зрители справляются. Если раньше я все время и по привычке продолжаю рекомендовать (люди хотят пойти в театр, на что пойти?) какие-то классические спектакли с хорошим составом исполнителей. А люди говорят: «Ничего современного нет? Мы хотим ребенка повести». И после просмотра современного балета мне потом пишут благодарные SMS о том, что пятилетние дети в восторге от Форсайта  и его бешеного темпа. Это очень правильно. Это говорит о том, что восприятие не однобокое. Балет очень многогранный, палитра его очень широкая. Если мы находимся в доме XIX века, в квартире с пятиметровыми потолками, лепниной, это не значит, что там не может висеть плазменный телевизор. Должен быть комплекс восприятия. У нас действительно большой и многообразный репертуар, это наша изюминка… Единственное, поправил бы вас — соотношение 60 на 40…

— Все равно это очень большое присутствие современной темы...

— Да, но основу репертуара продолжает составлять классика. Балетное танцевальное искусство делится на два основных направления, балле и дэнс. То, чем занимается пермская балетная труппа — это все-таки балле. Это люди с высоким профессиональным образованием, как вы правильно сказали, пуантная лексика. Поэтому в современном репертуаре мы ориентируемся на спектакли и подбираем таких хореографов, которые работают в направлении балле. Редким исключением является «Свадебка» Килиана. Там действительно не пуантная лексика, Килиан — хореограф направления дэнс, но его уровень как сочинительский, так и исполнительский, требуемый для того, чтобы исполнять этот спектакль, конечно, высочайший. Поэтому это редкое исключение, все равно он ближе к балле. Это наш язык. Вы сказали, что есть артисты направленности классического и современного репертуара, и даже в профессиональных труппах, как Большой театр, Мариинский…

— Тоже делятся, да?

— Есть такие люди, которые либо принципиально не танцуют… Но у нас мобильная труппа, танцуют абсолютно все. Казалось бы, для всех было открытием, что Наталья  Моисеева, балерина с таким огромным стажем, по поводу которой просто появился стереотип у людей, что она может танцевать только классику. Ее работа в спектакле «Сувенир» Дагласа Ли, ее персональная номинация, лучшая женская роль, говорит о том, что люди, которые имеют классическую школу — им подвластно абсолютно все.

Фото: Антон Завьялов

— Если говорить о школе, я правильно понимаю, что основная часть балетной труппы — все-таки выпускники Пермского хореографического колледжа?

— Да, подавляющая.

— Как-то влияет на их образовательную программу то, что происходит сегодня с театром?

— Безусловно. Скоро пройдет очень большая конференция в Пермском хореографическом колледже, в которой я тоже принимаю участие. Одна из тем моих докладов — взаимодействие колледжа и театра. Это невозможно переоценить, действительно очень важно, и с самого начала работы в Перми я прекрасно понимал, что это наш стратегический объект. Поэтому эти связи нужно укреплять и развивать. Вы знаете, что я в позапрошлом году ставил для выпускников «Вариации на тему рококо», который потом был перенесен в театр балета. А в этом году мы планируем выпустить спектакль «Голубая птица и принцесса Флорина». Кстати, говоря о театре и его передовой художественной политике, я бы упомянул, что школа замечательная и художественному руководителю колледжа Владимиру Николаевичу Толстухину я бы тоже дал «Волшебную кулису» как минимум за стратегию. Пожалуй, с этим может сравниться только School of American Ballet в Нью-Йорке, официальная балетная школа. Каждый год приезжают разные хореографы современного, классического направления, мультинаправленные, устраиваются конференции — постоянно школа очень хорошо проветривается. Прямо распахиваются окна, Юрий Бурлака в прошлом году поставил замечательную «Арлекинаду», полную версию. Приехал Эмиль Фаски, я делаю большой трехактный спектакль. Ни одна школа в стране больше такого не делает. Это меня очень радует. Я помню, всегда в Мариинском театре работали пермские выпускники. Они более мобильны и психически, и физически, чем выпускники, например, Вагановской школы. Это действительно факт. Помимо звезд, которых мы знаем, очень много молодежи, которая работает в Мариинском театре. Они не очень известны, но составляют такое важное звено, основной костяк труппы. Они более мобильны и подвижны. Это говорит о том, что, выпустившись из пермской балетной школы, люди имеют больший опыт.

Фото: Алексей Гущин

— Давайте вернемся к нашему театру. В этом году, как всегда, самое большое количество номинаций в нашем городе получил театр оперы и балета в «Золотой маске». Мы видим среди номинантов The Second detail — и все, нет «Ромео и Джульетты». Чем это вызвано?

— Можно по-разному оценивать номинацию или не номинацию. Но у меня есть свое очень устоявшееся мнение и убежденность на этот счет. Я его выскажу — в конце концов, мы живем в стране, где провозглашена свобода слова. Давайте скажем о том, что «Золотая маска» — это вообще замечательное начинание, это прекрасно. Как называется, «Золотая маска», лучшие российские спектакли — помните, написано? Высшая театральная премия России. Давайте теперь разбираться. Прежде, чем номинирован тот или иной спектакль и театр, прежде, чем он станцует в Москве, по результатам работы жюри победители этой национальной премии, лучшие российские спектакли, работает экспертный совет. Он определяет, что номинировать, а что нет. Были уже курьезы до этого, но так, как в том году, не было ни разу. Это позволяет вообще усомниться в профессиональности, объективности, даже в том, насколько высок уровень.

— А курьез в чем?

— Дело в том, что сам факт, пермские «Ромео и Джульетта» Макмиллана или «Евгений Онегин» Большого театра Джона Кранко — это уже автоматическая номинация на «Золотую маску». Это российская премьера вообще в истории, никогда в истории нашего балетного театра не ставился у нас спектакль «Ромео и Джульетта» Кеннета Макмиллана. Так же, как и балет Кранко в Большом театре. Это огромная работа всего коллектива. Это и артисты балета, и постановочная часть, и оркестр, и замечательная работа Курентзиса в этом спектакле. Персональные номинации тоже могли бы быть замечательные. Смотрите, что происходит. Новосибирский театр номинирован на «Золотую маску» со спектаклем «Пульчинелла» Кирилла Симонова. Давайте немножко порассуждаем, посмотрим на номинации этой «Золотой маски». Этот спектакль был поставлен в 2004 году. В этом году, как и многие театры, новосибирский театр поставил «Весну священную»? С чем пустить ее? Решили, давайте с «Пульчинеллой» Кирилла Симонова. Он возобновил этот спектакль, сделал новую редакцию. Тем не менее, это спектакль 2004 года, его новая редакция. Он номинирован на «Золотую маску». Давайте дальше посмотрим на номинации екатеринбургского театра — номинированы два балета Вячеслава Самодурова, очень хороших и качественных. Вячеслав Самодуров номинирован за каждый отдельный балет как лучший хореограф. Даже фаворит «Золотой маски» Алексей Ратманский никогда в жизни не был отмечен за каждый отдельный балет персональной номинацией как хореограф. Что получается? В этом не виноват Симонов или Самодуров, это замечательные и талантливые люди. То, что Слава возглавляет новосибирскую балетную труппу — это талантливый человек с прекрасным вкусом, имеет большой опыт, международные связи, это позволяет ему определять репертуар и приглашать людей. Человек работает и делает правильные вещи, он не виноват, что его так номинировали, так же, как и Кирилл Симонов. Мы говорим о работе экспертного совета. При этом я не люблю говорить то, чего я не знаю, быть некомпетентным…

— А если попробовать стать адвокатом экспертов? Логика-то у них должна быть какая-то?

— Нет, здесь нет никакой логики, видимо, здесь есть решение каких-то собственных политических моментов. Здесь субъективное мнение налицо, непрофессиональный подход. Так вот, я не знаю механизма работы экспертного совета, насколько важна роль председателя, кстати, Ларисы Барыкиной, которая обо мне очень хорошо отзывалась, или других членов экспертного совета. Мы знаем этих членов, можно посмотреть в интернете. Мы говорим о факте. Если возобновление «Пульчинеллы» 2004 года попадает в номинанты «Золотой маски», а «Ромео и Джульетта» пермского театра или «Онегин» Большого не попадают, почему — непонятно. Хорошо, можно сказать, что Большой театр стал одиозным, стал вызывать раздражение, люди могут говорить, что давайте стимулировать регионы, дать им поднять головы. Пермь — это не регион? Регион. Есть еще замечательная вещь. Вы знаете, что «Золотая маска» работает так — нынешний год то, что произошло в прошлом сезоне, то есть на год позже. Театр имени Станиславского поставил балет «Майерлинг» Кеннета Макмиллана. «Ромео и Джульетта» считается спектаклем на голову выше, чем «Майерлинг», лучший спектакль Макмиллана. «Майерлинг» номинирован, «Ромео и Джульетта» нет. Видите, здесь очень неадекватное решение экспертного совета. Еще раз говорю, я слышал от членов экспертного совета, что, видите ли, вы перенесли спектакль, это не получилось как в «Ла Скала»… Извините, это уже компетенция жюри — что получилось, что не получилось. «Ромео и Джульетта» Кеннета Макмиллана — автоматическая номинация на «Золотую маску». В Москву съезжаются, приходят на спектакли не только москвичи, съезжается огромное количество народу, чтобы посмотреть «золотомасочные» спектакли. Лишить возможности российского зрителя посмотреть «Ромео и Джульетту» Макмиллана — у нас ведь не только она, у нас огромный репертуар, и многие люди не могут посмотреть это…

— Пусть едут к нам!

— Они едут, но у нас он не идет каждый месяц по много раз! У нас отдельное расписание, люди работают, у них есть разные обстоятельства жизни. Этот спектакль еще идет только в «Ковент-Гарден» в Лондоне. Можно, конечно, слетать, сделать визу за 10 тысяч рублей и посмотреть. Я уже не говорю о том, что прекрасные актерские данные просто смыты в унитаз. Как в Большом театре — по крайней мере, Ольга Смирнова и Владислав Лантратов, так и у нас, это Домрачева, Савденов, прекрасный Порошин-Тибальд…

— Которого, кстати, отметила «Волшебная кулиса».

— Я считаю, это абсолютно некомпетентное, непрофессиональное субъективное и политически конъюнктурное решение экспертного совета «Золотой маски». Таким порядком номинаций такой экспертный совет даже компрометирует театральный всероссийский фестиваль. Это очень неправильный подход. Сравните возобновление «Пульчинеллы» Кирилла Симонова в Новосибирске — еще раз говорю, он не виноват, профессионал, занимается делом, или «Ромео и Джульетту» Макмиллана.

— А если их исполнительский уровень больше убедил?

— Еще раз говорю, это вещи, из-за которых не может перевесить этот спектакль «Ромео и Джульетту» Макмиллана. Не может! Просто если вы не видели этот спектакль, сам прецедент… В общем, здесь больше не о чем говорить. Я сказал свое мнение. Я бы понял еще, если бы не номинирован был Форсайт, потому что все-таки Форсайта поставил первым в 2004 году Мариинский театр. Четыре балета были тогда. Потом поставил Большой театр, Херман Шмерман, и пермский — третий в стране, кто поставил Форсайта. Хотя мы поставили Second Detail, это тоже премьера, этого спектакля нет ни в одном театре России. Непонятно было бы, почему не номинировали, но я бы понял, потому что уже Форсайт был, все. Здесь просто непонятно — я отказываюсь понимать и не принимаю такое решение экспертного совета! Конечно же, мы поедем в Москву, мы профессионалы, у нас не такой подход, что давайте сейчас обидимся и никуда не поедем. Мы же делаем спектакли в театре и формируем наш репертуар, не оглядываясь на «Золотую маску», понимаете? Когда я, и художественный руководитель театра Курентзис, и вообще театр принимает решение, ставить или не ставить «Ромео и Джульетту», мы не делаем это для «Золотой маски». 

Фото: Дмитрий Дубинский

— Перейдем к событиям, которые нас ждут уже в будущем 2014 году. Предлагаю начать с «Арабеска». В этом году он будет посвящен юбилею Екатерины Максимовой. Будут еще какие-то конкретные изменения в структуре конкурса?

— Нет, структура устоявшаяся. Как и любой международный балетный конкурс, есть порядок подачи заявок, современная хореография, классическая, дуэтные выступления, сольные. Чем этот «Арабеск» для нас отличается? Во-первых, он более приятен для меня, чем «Золотая маска». Будет рекордное количество участников от нашего театра. Будут три пары и два сольных участника на «Арабеске». Это Инна Билаш, Степан Демин, Евгения Ляхова, Александр Таранов, Александр Соловей, Никита Четвериков, а также Полина Булдакова и Олег Куликов.

— А это вы их на конкурс представляете? Либо они говорят: «Можно, я буду участвовать?»

— Это совместно. Есть люди, которые хотели бы…

— Но вы говорите: «Подожди пока».

— Да, видите, поскольку это конкурс пермский, хотелось бы, чтобы театр выглядел достойно. Хотя как раз традиционно перед самым «Арабеском» у нас полуторамесячное турне по Франции, поэтому некогда готовиться, но тем не менее. Я в этом году, наверное, как ни в какие предыдущие, принимаю участие в формировании репертуара. Еще театр делает очень важный ход в плане престижа — мы покупаем вожделенные и лакомые для любого солиста два номера, Баланчина «Тарантелла» и «Па-де-де» Чайковского. Вы знаете, что всегда существовала проблема, особенно когда номера на музыку Чайковского, все облизывались, пускали слюну, кусали локти, но не могли — нет лицензии. Только Мариинский театр и Большой театр для своих солистов покупали эти номера. Это номера, не спектакли — они могут идти в концертных программах, могли это танцевать на гала-концертах.

— И в них могут себя выгодно показать конкурсанты.

— Естественно, это номер для солистов-виртуозов. В этом году театр покупает эти два номера, прежде всего для «Арабеска», чтобы труппа была представлена достойно. Это вопрос престижа, но и не только. Это будет потом в спектаклях. Например, 28 февраля уже будет премьера номеров. У нас будет программа, «Балле империал», Кончерто барокко, но перед этим будет «Тарантелла», а после него «Па-де-де» Чайковского.

— Смогут, что называется, обкатать.

— И это большое удовольствие для публики. Два бонус-трека — человеку, пришедшему в театр, будет небольшой сюрприз. И не только 28 февраля, мы и позже делаем это в программе. Это, конечно, элемент роскоши для нашего репертуара и наших солистов — иметь такие номера. И на конкурсе будет танцевать «Тарантеллу» Евгения Ляхова с Александром Тарановым, а «Па-де-де» Чайковского наша молодежь — Полина Булдакова и Олег Куликов.

— Как правило, на Дягилевский фестиваль театр выпускает яркую премьеру. В прошлом году был балет «Ромео и Джульетта», в этом году что-то планируется?

— Менее грандиозный проект, все-таки мы делаем грандиозным проектом «Голубую птицу и принцессу Флорину». Это Баланчин-Стравинский, три одноактных балета. Помните, мы говорили о спектакле «Видеть музыку»? Именно Баланчин со Стравинским в диалогах породили эту фразу. Если мы бы раньше делали этот вечер, чем сам «Видеть музыку», его надо было называть «Видеть музыку». Сейчас можно его только называть «Видеть музыку-2», но как-то для Баланчина со Стравинским это не очень уважительно. Поэтому мы просто назовем это «Аполлон. Рубины. Симфония трех движений». Главная интрига этой премьеры — все три балета поставлены Джорджем Баланчиным на музыку Стравинского. Вы знаете, «Аполлон», один из шедевров Баланчина, то, что делает пермский театр — все шедевры с точки зрения хореографии. У нас есть и «Музы», и «Рубины», это прекрасная работа как для солистов, так и для корифеев. А «Симфония в трех движениях» — очень стильный балет для большого количества участников, очень изысканный в плане музыки и хореографии. А мы говорили о том, что люди все больше предпочитают видеть современный балет. Получается современный балет, который давно стал классикой.

— Что касается Баланчина, он уже достаточно известен сегодня. Вы уже два раза упоминали, что репетируете новый балет. Что за история с «Голубой птицей»?

— Это изначально литературная сказка мадам Д'Онуа Мари Катрин, не народная и не обработка. Вы все прекрасно знаете это словосочетание, «Голубая птица и принцесса Флорина», особенно балетная публика. Все с детства ходили на балет «Спящая красавица», с 1890 года этот спектакль в репертуаре российских театров. Там в последнем акте на свадьбе Авроры и Дезире есть па-де-де Голубой птицы и принцессы Флорины. Очень любимая публикой и артистами — но все знают па-де-де, а сказку никто не знает, очень балетный контекст. Я выбрал эту сказку, давно стоял вопрос о том, чтобы сделать в училище новый спектакль вместо устаревшей «Коппелии». Кроме этого, нужен еще красивый, жирный, большой спектакль, когда труппа уезжает на гастроли, у нас нет балета, и Пермский колледж мог бы танцевать, заполняя репертуар.

— Это ставится исключительно для студентов? Но с планами войти в репертуар?

— Конечно, пермская школа может его автономно исполнять. Единственное — на премьеру хотел бы выпустить в главных партиях наших солистов, хотелось бы показать, особенно в наилучшем качестве, премьеру. Все-таки учащиеся — это учащиеся. Они не могут даже чисто физически, не говоря уже эмоционально и технически, справиться с такими партиями. И хочется не делать скидку на возможности, тем более каждый год они будут разными. Так вот, на музыку Адольфа Адана, это две его неизвестные партитуры, которые благодаря другу нашего театра, который работает в архиве библиотеки Парижской оперы. Она мне дала наводку. Дело в том, что Адан — композитор, который предшествовал. Если вы слушаете его партитуры, можете там узнать и Чайковского, и Вагнера, и всех на свете, и даже Малера. Но дело в том, что Вагнер — это 1870-е годы, а Адан — 1830-е годы. Понятно, кто у кого учился симфонической музыке. Просто это музыка капельмейстерская, нарративная, тогда стояли такие задачи — оформлять музыкально тот или иной сюжет. Это был театральный композитор, замечательный мелодист. Оркестр даже сделал запись, и Владимир Николаевич Толстухин буквально заставил меня послушать «Питомицу фей». Потом, когда вопрос встал о спектакле и поиске музыки, там было недостаточно музыки, я узнал, что еще в архиве Парижской оперы есть еще одна партитура «Венская красавица». Из двух партитур я скомпилировал музыку для балета «Голубая птица и принцесса Флорина», трехактный балет с прологом и эпилогом, как «Спящая красавица». А Валерий Платонов, наш главный дирижер, сделал титаническую работу. Мы купили эти ноты в архиве библиотеки Парижской оперы совершенно официально, и он из двух, рукописной, никогда не писанной партитуры, смонтировал одну, которая уже непосредственно является «Голубая птица и принцесса Флорина». В чем уникальность этого проекта?

— Все будет впервые.

— Когда мы говорим о классическом репертуаре, это либо перенос, как мы сделали с «Ромео и Джульеттой», либо восстановление, реконструкция, то, что делал Сергей Вихарев или Юрий Бурлака в Большом и Мариинском театре. Это абсолютно оригинальный проект, который пополняет афишу классического репертуара. Это классические танцы, не раз уже упоминал это слово, маньеризм, я делаю спектакль в манере позднего Петипа.

— В театре оперы и балета активно включены в репертуар балетные спектакли. Вы выезжаете за границы, причем в этом году сделали рискованное дело, повезли непривычный набор спектаклей. Говорите, что перед «Арабеском» опять поедете. К вам ходит публика. Но есть же какая-то червоточинка, которая вам не дает покоя? Конкретно вам сегодня комфортно работать в нашем театре?

— Мне очень хочется, чтобы федеральный центр и край нас больше поддерживали.

— В финансовом плане?

— В финансовом плане. Я живу в постоянной тревоге. Если я говорил, что основу нашей труппы составляют выпускники Пермского колледжа, то сегодня агрессивно-экспансивная кадровая политика таких театров, как Мариинский, Большой, театр Станиславского… Мариинский выстроил себе три сцены, набирает труппу в 400 человек, естественно, перетягивают.

— Они все-таки столичные театры. А здесь все-таки сказали — да, урезали бюджет, но будем строить вторую сцену.

— Это все очень хорошо.

— Но ведь в Перми очень часто идут упреки и от деятелей культуры, что де все деньги идут только оперному…

— Нет, мы сейчас говорим о том, что сегодняшний выпускник Пермского колледжа пойдет туда, где ему предложат больше зарплату. Нам надо же жить как-то. Если наша балетная труппа и весь театр конкурируем с такими гигантами в плане репертуара, у нас действительно замечательный репертуар, то в финансовом плане я никак не могу конкурировать с этими театрами. Я не говорю, чтобы у нас зарплаты были такие, как в Большом театре. Но давайте хотя бы они будут не меньше тех региональных театров, как екатеринбургский, новосибирский, и мы об этом говорили с Игорем Алексеевичем Гладневым — у тех театров, которые есть гранты. Хотя бы не меньше, хотя бы в таком же порядке! Хотя сегодня я вам говорю, что столичные школы не справляются с поставкой кадров в столичные театры с их аппетитами. Сегодня пермская школа третья в стране, мы рискуем вообще остаться без кадров, это катастрофа. Если я увижу эту тенденцию дальше, я не хотел бы участвовать в постепенном угасании этой труппы, я как та первая крыса, если почувствую, что происходит деградация труппы, уеду отсюда первым.

— Пожалуйста, не делайте этого. Не создавайте таких условий! Это уже мое обращение и к краевым властям.

— Пожалуйста, дайте нам федеральный и увеличьте краевой грант.

Вопросы задавала Нина Соловей | Радиостанция «Эхо Перми»