Урожденный афинянин Курентзис, наверное, уже имеет право называть себя сибиряком. Десять лет назад, в 2004-м, выпускник Санкт-Петербургской государственной консерватории, приехавший в Россию учиться и посвятивший себя развитию академической музыки в ней, на тот момент молодой дирижер с блестящими перспективами отправился в Новосибирск в качестве главного дирижера и музыкального руководителя Новосибирского оперного театра, огромного, как гора Олимп. А с 2011 года Теодор находится в центре пермского бурного культурного строительства и уже три сезона работает худруком Пермского академического театра оперы и балета. Под его руководством этот театр стал местом, где работают самые передовые представители профессии и воплощаются самые смелые проекты (например, только что в Перми состоялась премьера оперы Дмитрия Курляндского «Носферату», оформление которой осуществил Яннис Кунеллис; а в планах на будущий сезон — новая версия «Весны священной» Стравинского, спектакль, в  предварительных описаниях которого фигурируют костная мука и танец машин).

И еще одна важная ипостась Курентзиса — соавтор московского фестиваля «Территория». Накануне фестиваля мы обсудили с Теодором, что он нам приготовил этой осенью.

— Давайте начнем с простого: что мы увидим на фестивале «Территория»?

— Фестиваль начнется с балета-воспоминания о «Весне священной» английской труппы Акрама Хана — in The Mind Of Igor («В сознании Игоря»), а завершается «Зимнем путем», вокальным циклом Шуберта в редакции Цендера, который очень много значит для меня. Потому что, можно сказать, я начал с него думать о музыке, искать и находить в музыке ответы в моменты разочарований. Я понял, что смогу выразить все, что хочу сказать, через музыку. Видение музыки похоже на сон. Как будто в этом сне ты открываешь какой-то ящик, полный мелочей, каждая из которых имеет значение. И недостаточно просто метафор, главное для исполнителя — цитировать ощущения, которые возникли когда-то, например в 89-м году, когда ты шел по улице, и тебе было плохо, и в такси ты услышал по радио эту музыку. Важно рассказывать свою личную историю. Вообще «Территория» — это фестиваль современного искусства, то есть не только иностранные и наши спектакли, но и, например, потрясающая выставка EXHIBIT B в Музее современного искусства на Гоголевском с «живыми» картинами колониальной Африки, про порабощение одних народов, групп другими. Для России была даже добавлена часть про Узбекистан — уже про нашу историю. Выставка уникальная, в этом году она, например, стала хедлайнером главного театрального фестиваля планеты — Fringe в Эдинбурге. Каждый фестиваль не только показывает, но и создает что-то новое. В этом году это проект о новых средствах коммуникации, которые используют слепоглухие люди, общаясь друг с другом — совместный продукт фестиваля и Фонда помощи слепоглухим. Ведь мы мало обращаем внимание на силу ветра, влажность воздуха, дрожание рук, а для них это раскрытая книга о человеке. И может, если мы научимся использовать такую информацию, мы сможем лучше понять друг друга.

— Я вспоминаю моменты в детстве, когда музыка из радиоприемника удивительно совпадала с моим настроением. Это, наверное, очень свойственно юному возрасту. А когда у вас это случилось? Какая музыка повернула ваше сознание к творчеству?

— Когда мне было лет 12 или 13 и я сидел в своей комнате в Афинах и бесконечно слушал симфонии Малера. И мне как будто открылся таинственный мир: как может появиться красота там, где ее не видно, как может появиться свет во мраке. Я увидел, как эти крайности сливаются, и в этом есть эзотерическое обаяние искусства. В тот момент я понял, что такое влюбленность, потому что это тоже чувство, которое невозможно описать. Просто оно меняет твою жизнь, если правильно проходит. Дает смысл каждому моменту, делает мир интересным и дарит неоднозначность восприятия. И ты не по белым и черным клавишам играешь. Ты прыгаешь на дырках рояля.

— Ваши взаимоотношения с Россией, наверное, лучше всего тоже описываются словом «любовь»? Мне кажется, чтобы полюбить нашу страну, нужно по-настоящему большое сердце.

Чтобы любить, не нужно иметь большое сердце, просто нужно иметь сердце. Любовь — это же не результат сравнений. Нельзя любить девушку, потому что она красивее, чем предыдущая. Любишь, потому что любишь. А Россия — это страна чудес. Она такая огромная, здесь столько разных национальностей и культур. Все это вместе дает удивительный дух. Сейчас такое время, когда многие ненавидят Россию. С одной стороны — люди, которые живут в России и ненавидят ее, готовы принять любое отрицательное мнение Запада; а с другой — как бы русофилы, не в хорошем смысле этого слова, которые от отсутствия знания, вкуса и трезвого взгляда на будущее вредят тому, что является настоящей ценностью, вредят истинной культуре. Ни на одной из этих сторон мне нет места, и в этом противостоянии я чувствую себя совершенно изолированным.

— Очень сложно найти свой путь в океане льющейся на нас информации.

— Я не читаю газет, не смотрю телевизор. Я понимаю, что это средства, с помощью которых каждый внушает то, что хочет. Я вообще привык всю жизнь идти против течения, мечтая о справедливости, и немного у меня единомышленников. Мои союзники — несколько друзей и оркестр musicAeterna, это мои камикадзе. Но у меня везде есть люди, которым я доверяю. Если мы любим эту страну, мы должны держать друг друга за руки, созидать и мечтать, как создавать свободное поле для развития культуры. Чтобы через несколько лет все говорили «Хочу жить в России, потому что там бурлит искусство». Нужно делать что-то вместе, «нерукопожатность», которая сейчас вошла в обиход, — вещь очень разрушительная.

— Но у вас получается тем не менее идти своим курсом: «Носферату», «Весна священная», целая гора планов на новый сезон и совершенно новаторский подход во всем…

— Я вам расскажу смешную историю — разбавить атмосферу. Недавно, после успеха и аншлага этой премьеры, пришел запрос из Министерства культуры Пермского края по поводу того, что в опере «Носферату» используется мат на древней латыни!!! Настоящий анекдот. А претензия в том, что мы напечатали перевод древних частушек в программке «Носферату» — в переводе оставили пробелы, а рядом напечатали их целиком на языке Юлия Цезаря. Человек пять-шесть в России понимают этот язык. Но Министерство культуры потребовало объяснений, как мы посмели употреблять мат на латинском. В жизни же не существует мат и не должен существовать в театре. Те, кто его запретил, матом не ругаются, даже по-латински.

— Интересно, как вы ответили.

— Я ответил так примерно: если в России маленькие дети могут понять латынь, им не повредит никакой мат. Такому уровню образования ничего не страшно. Или еще пример. Красили до нас театр в Перми. Однако заднюю стену не покрасили – денег не хватало, да и не видно вроде. И там было место, куда люди, собаки — все подряд ходили по-большому или по-маленькому. Какой-то кошмар. К нам как раз тогда из Лос-Анджелеса приехал художник Гронк для постановки оперы «Королева индейцев». Это выдающийся художник. Я поделился с его помощником этой деликатной проблемой, и он предложил сделать граффити бесплатно. Представляете, прекрасный гронковский граффити на всю стену! И моментально там перестали какать и писать. Просто стали приходить и смотреть. Но городские власти оштрафовали меня за то, что я испортил памятник архитектуры. То есть когда под стены ходят по всякой нужде, когда ставят кондиционеры, прорубая лепнину, когда вешают искусственные потолки внутри — это все окей, это никого не пугает. А граффити на черной глухой стене задника дома — это безобразие. Платон говорил, что глупость старше сестры злобы.

— Вы снялись в главной роли в фильме Ильи Хржановского «Дау». Фильм-миф, потому что никто его не видел, но все очень ждали. Что про него теперь слышно?

— (Задумчиво.) Я смотрел некоторые куски из этого фильма. Это очень важный фильм, ничего подобного не видел. И мне вас даже жалко, что вы не увидите его. (Смеется.) Он, кажется, не проходит ни по одному параметру из новых требований к произведениям кинематографа.

— Дивный новый мир фильмов, которых мы не увидим… А есть что-то, что вы не приемлете в культуре?

— Плохой вкус. И постмодернизм.

В этом году у вас выходит опера «Дон Жуан» — там тоже ведь, кстати, сквозной нитью проходит тема влюбленности…

— Да-да.

— И у вас ник на Skype – don?

— Это автобиографично. (Смеется.)

Вопросы задавала Марина Федоровская | Port Россия