12 мая в Пермской опере впервые выступит Дмитрий Синьковский — скрипач-виртуоз, дирижер и певец, обладающий редким типом голоса, — контратенор. В программе его единственного концерта с оркестром musicAeterna, в котором он выступит во всех трех ипостасях, — произведения композиторов, творивших в XVII—XVIII веках: Пьетро Локателли и Томазо Альбинони, Арканджело Корелли и Георга Фридриха Генделя. 

Фото Marco Borggreve

— Вы начали заниматься вокалом в 2007 году, уже окончив инструментальный класс в Московской консерватории и будучи востребованным концертирующим музыкантом. Случаи, когда певцы открывают свой голос в зрелом возрасте, бывают, но редко. Как это произошло с вами?

— Я всегда интересовался разными аспектами исполнения музыки, и, конечно, пение и раньше привлекало меня. Но решиться на занятия вокалом профессионально меня подвигла именно музыка барокко, огромная и очень важная часть которой связана с оперой и такими жанрами, как оратория и кантата.

С тех пор как я начал заниматься пением, я понял, что моя музыкальная жизнь без него была неполноценной. Так что решиться на этот шаг было легко — я просто пошел за своим сердцем. А если ты чего-то искренне хочешь, хочешь очень сильно, — то пути найдутся.

Конечно, я очень благодарен своим замечательным педагогам: Мари Давалуи, Яне Иваниловой, Майклу Чансу, а также Нэнси Арджента.

— Особенностью вашего сценического образа является множественность артистических ипостасей: вы вокалист, скрипач, дирижер и, к тому же, педагог. Вы целеустремленно движетесь в нескольких направлениях одновременно или это получается у вас само собой? Как все ваши ипостаси уживаются друг с другом?

— Они дополняют друг друга. У каждого музыканта свой путь. Мой построен, наверное, не самым простым и прямым образом, но я не жалуюсь. Расскажу понемногу и о том, и о другом.

Конечно, в каждом деле, помимо уровня подготовки (то, что мы называем также школой и техникой), существует множество дополнительных факторов. Пение, пожалуй, приносит самые сильные ощущения и исполнителю, и слушателю, но и напрямую зависит от физики. От качества и количества сна, времени отдыха между концертами, питания, смены часовых поясов, количества сахара в крови и, конечно же, настроения.

Скрипка — очень сложный, ювелирный инструмент, требующий постоянного анализа и особенно  кропотливой работы. На выходе и здесь есть много дополнительных нюансов, от которых зависит исполнение: качество струн (жильных), их взаимодействие между собой, влажность, температура в зале… я уже не говорю о самом инструменте и его состоянии.

Но когда ты на сцене — в том или другом амплуа, — все дополнительные аспекты и неудобства должны исчезать, и тогда музыка будет забирать и слушателей, и исполнителей.

Дирижирование появилось во многом благодаря моему опыту работы с «барок-оркестрами» (оркестры, которые специализируются на музыке эпохи барокко. — Н. О.) в качестве лидера. Еще десять лет назад, когда меня пригласил в свою группу Алан Кёртис, известный дирижер, замечательный музыковед и просто очень интересный человек. Именно там я прошел весь путь от скрипача-концертмейстера до дирижера. За время работы в Италии, помимо бесценного инструментального опыта, а также знания итальянского языка и итальянской культуры, я получил, в том числе, огромный опыт знакомства и общения с самыми замечательными вокалистами, поскольку в основном этот оркестр специализировался на исполнении опер Генделя.

Уже после этого, в период с 2012 по 2015 год, вместе с замечательной Джойс Дидонато мы объехали почти все самые важные залы Европы, Америки и Азии, и в этом гастрольном туре из 30 концертов я был представлен публике в качестве дирижера.

А преподаю я с 2005 года. Это скорее дань традициям. Я учился в Московской консерватории, она дала мне знания, а я, в свою очередь, делюсь ими с молодыми исполнителями.

— «Главный признак таланта — это когда человек знает, чего он хочет», — довольно точные слова, которые принадлежат лауреату Нобелевской премии по физике Петру Капице. Вы всегда знаете, чего вы хотите?

— Да, знаю. Как я уже сказал, для меня главное — во всем следовать за своим сердцем и верить ему.

— С каким из инструментов вы больше идентифицируете себя на данном этапе своей жизни — со скрипкой или голосом?

— Я не идентифицирую себя с инструментом — я и есть инструмент. Когда я учился в Канаде, мой педагог по вокалу повторяла мне: «Плохие вокалисты издают звук, а хорошие звучат сами». Если серьезно: абсолютно не важно, что делать — играть на скрипке или петь. Главное — чтобы было что сказать.

— А какой этап в работе музыканта вам приносит большую радость: репетиции, концерты или, может быть, работа в студии звукозаписи?

— Концерт, конечно! Это всегда особенная, уникальная атмосфера, которую не заменить ничем другим.

— Интересный факт вашей биографии: вы первым, после паузы длиною в пару сотен лет, исполнили и записали произведения композиторов XVII—XVIII веков: скрипичные концерты Телемана, Тица, Розетти, концертную симфонию И. Х. Баха, три квартета Вёльфля и др. Вам нравится это ощущение первооткрывателя? Что вами руководит в работе?

— В нулевые я тесно сотрудничал с оркестром Pratum Integrum. Его политикой было открытие «новых» старых партитур и исполнение их на исторических инструментах. Это был очень интересный опыт, мы вместе «перелопатили» огромное количество самой разной музыки.

В настоящее время я не стремлюсь к постоянному поиску каких-то новых, никому неизвестных пьес, чтобы во что бы то ни стало поставить на обложку пластинки новое имя композитора. Хотя, конечно, я всегда рад, если удается наткнуться на незаслуженно забытый шедевр. Я придерживаюсь правила, что приоритет всегда у хорошей музыки, вне зависимости от того, известна она или нет.

— К слову о записях: над чем вы работаете сейчас?

— С моим замечательным ансамблем La Voce Strumentale мы записываем новый альбом с музыкой Иоганна Себастьяна Баха.

— На вашем жизненном пути встречались серьезные препятствия или ваша карьера развивается скорее эволюционно?

— Жизнь любого профессионального артиста не бывает простой. В нынешних реалиях рынку требуется не просто классный музыкант, он непременно должен быть еще и менеджером, умеющим разговаривать с бизнесменами и людьми, вообще не соприкасающимися с музыкой. Мы живем в очень непростое время для музыкантов. Благодаря Интернету звуковая индустрия, самый эффективный инструмент развития карьеры, находится на гране вымирания, ну или по крайней мере серьезного мутирования.

Безусловно, Интернет дал нам фантастическую скорость передачи информации, но есть и обратная сторона медали: раньше было достаточно звонка импресарио с обсуждением даты концерта, гонорара и самых необходимых деталей. Теперь нужно писать сотни «имейлов». Раньше звукозаписывающие компании платили приличные гонорары музыкантам, теперь мы сами зачастую ищем финансирование, чтобы осуществить ту или иную запись. Артисты постоянно вынуждены сражаться за возможность заниматься любимым делом.

И, пользуясь случаем, я бы хотел сказать слова восхищения и благодарности в адрес оркестра musicAeterna и моих друзей, маэстро Теодора Курентзиса и Марка де Мони, за возможность выступать вместе с этим удивительным и, не побоюсь этого слова, уникальным коллективом.

— В этом сезоне у оркестра musicAeterna сложилась красивая история концертов барочной музыки. И этот концерт с вашим участием — завершающий. Как вы формировали программу?

— Программа является частью моего майского турне из десяти концертов. До приезда в Пермь она (пусть и в несколько измененном виде) уже исполнялась в Германии, Литве и США. Закончится тур в Хорватии — тремя выступлениями в Дубровнике в конце месяца.

Программа в Перми модифицирована, в том числе сделан акцент на оркестре: будут исполнены два замечательных кончерто гроссо Корелли и Локателли — два абсолютно разных, но по-настоящему чудесных произведения. Если первый будет своего рода красивым интермеццо первого отделения, то второй — «Il pianto d`Arianna» («Плач Арианны») — это, на мой взгляд, настоящий шедевр жанра, и он должен задать тон второму отделению, окрасив его в меланхолические тона.

Прозвучат несколько арий: две контрастные оперные — любовная «Pianta bella» Томмазо Альбинони из пасторали «Рождение Авроры» и виртуозная «Furibondo spira il Vento» из оперы «Партенопа» Генделя. Ария «But who may abide the day of his coming» из знаменитой оратории «Мессия» Генделя в другом отделении впишется в наш более «строгий» тон второй части концерта. Ну и, конечно, публику ждут пара ярких, но в то же время абсолютно разных концерта Антонио Вивальди. Оба были записаны для моего дебютного альбома французским лейблом Naïve в 2012 году. Солнечный до мажорный RV 177 откроет первое отделение и станет своего рода увертюрой нашего концерта; кстати, главная его тема в действительности повторяет увертюру «Олимпиады» Вивальди. А драматичный RV 242 «Per Pisendel» завершит программу, и это, конечно, одно из самых ярких инструментальных сочинений во всем творчестве итальянского композитора.

Вопросы задавала Наталья Овчинникова