Сегодня, 13 ноября, в Большом зале Пермской филармонии состоится симфонический концерт не просто с интересной, а необычной программой. Оркестр musicAeterna во главе с дирижером Валентином Урюпиным исполнит произведения Роберта Шумана, Арво Пярта и Йорга Видмана. Гвоздь программы — редко исполняемый таинственный Концерт для скрипки с оркестром Шумана с партией соло виртуозной скрипачки Алены Баевой. Валентин Урюпин рассказал Наталье Овчинниковой о тонкостях программы.

— Концерт 13 ноября готовился в короткие сроки. Учитывая фактор скорости, можно предположить, что программа складывалась по принципу: известное, опробованное, то, что не потребует больших усилий в ходе репетиций. Но результат, напротив, удивляет своей неклассичностью. Чем вы руководствовались?

— При подготовке программы у нас было одно, но решающее, ограничение. Мы не могли задействовать большой состав оркестра, потому что параллельно, в этот же вечер, в Пермском театре оперы и балета идет спектакль «Мадам Баттерфлай». Сказать по правде, такие ограничения я даже люблю. Они помогают сузить круг поиска. Симфонический репертуар необъятный, и неплохо сразу иметь перед глазами конкретный вектор. 

В качестве основного сочинения я предложил Четвертую симфонию Шумана, которую очень люблю и которую, кроме того, мне еще предстоит сыграть в этом сезоне: в январе — с Уральским филармоническим оркестром в Екатеринбурге, а потом еще за рубежом. Это предложение ни у кого не вызвало возражений: музыка прекрасная, да к тому же симфонии Шумана звучат не так часто, как, например, симфонии Брамса. 

— Получается, определяющим произведением стала симфония Шумана, которая потянула за собой всё остальное?

— Так и есть. Когда мы определились с Четвертой симфонией, Теодор Курентзис предложил в пару к ней исполнить Скрипичный концерт Шумана. Это еще более редко исполняемое сочинение. Не у многих скрипачей оно есть в репертуаре. 

Нам повезло, что скрипачка такого калибра, как Алена Баева оказалась свободна в эти даты и на наше предложение откликнулась с энтузиазмом. Она сама любит это произведение, а возможность сыграть его предоставляется нечасто. 

— У этого Концерта таинственная, даже мистическая история. Он долгое время считался утерянным, пока в 1933 году к двум скрипачкам, развлекавшим себя спиритическим сеансом, не явился дух самого Роберта Шумана. Он якобы повелел одной из сестер разыскать и исполнить его Скрипичный концерт. Надо добавить, что сестры оказались внучатыми племянницами скрипача Йозефа Йоахима, который был в свое время дружен с Шуманом. А еще известно, что Шуман, будучи уже слаб здоровьем, признавался своей супруге Кларе Вик, что на создание Концерта его вдохновляли призраки Шуберта и Мендельсона. 

— Я тоже знаю эту историю. Вообще, чем глубже погружаешься в творчество магистральных композиторов немецкого романтизма, таких как Мендельсон, Шуман и Брамс, тем больше находишь подтверждений тому, что между ними существует огромное количество взаимосвязей. Личное общение, эстетические параллели, «Давидово братство» и так далее. Музыкальная Европа была очень компактной. Среду создавали не только композиторы, которые позже будут признаны великими, но и исполнители, и авторы второго ряда.

К примеру, когда я слушаю Фортепианный концерт Клары Вик (не так уж редко исполняемый), я почти уверен, что нельзя рассматривать эту музыку как продукт композиторской мысли только Клары Вик. Или другой пример — Йозеф Йоахим. Великий скрипач, друг Брамса и Шумана, вдохновитель Концерта, который прозвучит в нашей программе, и не только его. Еще и сам плодовитый композитор. С Брамсом они еженедельно давали друг другу задачи написать мотет или фугу. И если кто-то пропускал срок, он должен был прислать другому талер, на который собеседник покупал книгу. Ничего, кроме книг. Из писем понятно, что Брамсу талеры прилетали чаще, чем Йоахиму.

Мне кажется, в эпоху немецкого романтизма притяжение между музыкантами было гораздо сильнее, чем, скажем, у членов французской «Шестерки» и других творческих объединений XX века. Между композиторами «Шестерки» не так много взаимных влияний, и еще это музыканты совсем разного калибра. В немецком романтизме мы, напротив, встречаем и коллективное творчество (так называемая «Соната F.A.E.» — далеко не единственный пример), и тесные взаимосвязи.

Симфоническую музыку Шумана окружает множество стереотипов. Основных — два: «Шуман плохо знал оркестр и неумело оркестровал» и «Шуман из-за душевной болезни к концу жизни стал писать слабее». 

Что касается первого стереотипа, несмотря на то, что за фортепиано Шуман, возможно, чувствовал себя свободнее, его симфонии полны замечательных находок, в том числе и оркестровых (при кажущейся простоте и неяркости оркестрового письма). Это музыка самого высокого калибра, напрямую выливающаяся из души гения. Конечно, фортепианные «Крейслериана», «Юмореска» или «Карнавал» — новаторские сочинения, в которых композитор высказывается в родной для себя среде. Но тем интереснее наблюдать за его мыслью, когда он обращается к симфонической форме, и через «сопротивление оркестрового материала» открывает другие стороны своего дарования: сквозное мышление, организацию движения, при той же внутренней взрывной «пружине», которая есть в каждом такте его вокального, камерного или фортепианного творчества. 

Если говорить о проблеме поздних сочинений Шумана (Скрипичный концерт написан в последние полгода активного творчества), можно сразу вспомнить позднего Бетховена — его «непонятные» последние квартеты и фортепианные сонаты, которые позже увлекли весь мир. Поздний Шостакович для меня в том же ряду. Высказывания позднего Шумана глубоко содержательны и идут прямо к сути, иногда минуя отделку формы или заботу о благозвучии. Это дает эффект радикальной искренности и обнаженной мысли. Сила гения (и особенно Шумана) не в ровности и законченности, а в озарениях, спонтанности, сильных композиторских идеях. В этом смысле, Скрипичный концерт — кладезь смыслов и высшей красоты.

— Соло на скрипке в Концерте Шумана исполняет Алена Баева. Как вы отрекомендуете ее?

— Мы с Аленой много лет общаемся и много раз (пожалуй, года с 2004-го) играли вместе. Ее искусство самобытно и очень интересно, она выделяется среди скрипачей своего поколения.  Ей всегда есть, что сказать. Очевидно, что Алена с помощью скрипки убедительно и искренне транслирует свой внутренний мир, и это не может не увлекать. 

Меня подкупает в ней еще и то, что при всем ее мастерстве в ней совершенно отсутствует внешний лоск ради лоска. Она не боится необычных приемов, не боится расширять звуковую палитру, сообщить звуку разные качества: не только яркость, бархатистость и так далее, но и в определенные моменты — безжизненность, темноту или еще что-то — то есть не только краски, которые принято считать красивыми. Это роднит ее, например, с Патрицией Копачинской, хорошо знакомой пермской публике.

— Два произведения Шумана в программе уравновешиваются двумя пьесами современных авторов: мэтра Арво Пярта и композитора, более молодого, но уже довольно известного и востребованного, — Йорга Видмана. Сочинение последнего — Фантазию для кларнета соло —вы, например, исполнили минувшим летом на «Шуберт гала» в рамках Международного Дягилевского фестиваля. Какими нитями смыслов вы соединяете этих композиторов с Шуманом?

— Для меня симфоническая программа лишена чего-то очень важного, если в ней нет музыки нашего времени. Я сам предложил добавить в программу произведение Йорга Видмана. Это молодой, но уже очень известный композитор. Ему заказывают музыку многие и многие оркестры: Лондонский, Чикагский, Симфонический оркестр Баварского радио и так далее. Видман для меня стоит в ряду тех композиторов, чью музыку мне хочется играть часто и много. Кроме него, это еще Магнус Линдберг, Валентин Сильвестров, Николай Кондорф, Джон Адамс. Кстати, надо сказать, для Перми Йорг Видман не самый радикальный композитор; современная музыка уже давно здесь живет и даже рождается новая. 

Видман мне чем-то напоминает молодого Прокофьева: наверное, удивительной оркестровой выдумкой. Замечательное качество его музыки — это сочетание самого современного арсенала приемов игры и, что называется, «слушательски ориентированной» эстетики. Его музыка доступна всем. Это уж точно не «композитор для композиторов». Его образы увлекательны, он никогда не дает скучать.

Видман и Шуман — это две прямые, которые пересекаются в точке под названием «Бетховен». Симфонический Шуман испытал значительное влияние Бетховена. А Видман является прямым продолжателем симфонической немецкой традиции. Он и сам не скрывает, что его пьеса Con brio вдохновлена Седьмой симфонией Бетховена: там не только аналогичный состав инструментов, но и много содержательных параллелей. 

А вот четвертое произведение нашей программы немного выпадает из общей стилистической канвы. Fratres Арво Пярта тоже предложил Теодор, и, скорее всего, мы исполним его без дирижера. Мы хотим сделать что-то вроде сета камерной музыки внутри симфонического концерта — прием нечастый, но интересный, добавляющий слуховых и смысловых объемов всему концерту.

Таким образом, у нас получилась программа с внутренней архитектурой: два сочинения наших современников и два сочинения Шумана — самого смелого (в домалеровской эпохе уж точно) и по сей день не до конца разгаданного немецкого романтика.