Фото: Андрей Чунтомов
Здесь же, в Перми, я столкнулся с феноменом, когда люди работают в театре по 20, 30, 35 лет! Огромное количество сотрудников, которые провели здесь всю жизнь — и 40, и почти 50 лет, это их единственное место работы! Меня это поразило. Это настоящее служение! Сегодня мы зачастую забываем о том, что в театре человек не работает, а служит — в Перми я впервые по-настоящему ощутил смысл этого выражения. Люди отдают театру всю жизнь — не обращая внимания на то, что в театре меняется руководство, а в стране — политический строй… Меня это совершенно потрясло.
Если еще весной я воспринимал новую работу в первую очередь как менеджерскую задачу и испытывал скорее профессиональный интерес, то сейчас я чувствую огромную ответственность перед моими новыми коллегами. Хочется сделать что-то ценное и для Перми, и для театра…
Второй повод для очень сильных эмоций — невероятно мощный творческий потенциал театра: сегодня на спектаклях и концертах Пермской оперы трудно поверить, что и в 2019, и в 2020 году театру пришлось столкнуться с серьезными вызовами, испытаниями. Я снимаю шляпу перед предыдущим директором Андреем Борисовым — он смог в кратчайшие сроки осуществить перезагрузку театра, которая сегодня даёт потрясающие плоды как с точки зрения художественного результата, так и, не побоюсь этого слова, с точки зрения объемов продукции. И все это — как будто не было никакой пандемии! Посмотрите, сколько премьер — и каких разных по художественной направленности, по стилистике! — выдал театр в этом году! От Моцарта и Прокофьева до Чайковского и Бизе — и это помимо Дягилевского фестиваля, в котором театральные силы тоже были задействованы.
Меньше, чем хотелось бы…
Возможно, да. Но были концерты хора Parma Voices…
Хор был очень хорош, да.
Концертные программы — симфонического и камерного оркестров, того же хора Parma Voices — вообще успели стать одной из визитных карточек театра. Так получилось, что первым для меня большим событием в Перми стал концерт в Органном зале, на котором Артем Абашев дирижировал российской премьерой «33 вариации на 33 вариации» Ганса Цендера. Это был запоминающийся вечер — и не только в плане качества исполнения этого труднейшего произведения, но и с точки зрения вовлечённости публики — в Петербурге, скажем, от этого несколько отвыкли. В Северной столице в день проходит в среднем от 50 до 150 зрелищных мероприятий, и людям порой бывает сложно отличить по-настоящему важное событие от проходного, и они реагируют соответственно. В Перми же к каждому культурному событию приковано повышенное внимание — и это обеспечивает совершенно особое качество взаимоотношений между сценой и залом. И вот еще что важно: Цендер — это незнакомая современная музыка, к которой в Петербурге и Москве люди, воспитанные на академическом репертуаре, относятся настороженно — за неё, условно говоря, не голосуют ногами. В Перми на новую музыку собирается полный зал — и слушает ее с удивительным вниманием и заинтересованностью. Пермяков можно понять: такую работу, которую проделал Артем Абашев, и в столицах не часто услышишь, если говорить о проработанности и степени погружения в материал. Меня это очень, очень впечатлило — и вдохновило.
Не секрет, что вокруг театра есть несколько тем, которые из года в год не остывают. Первая — это строительство новой сцены. Вы уже как-то погрузились в эту тему?
Министерство культуры и правительство Пермского края прорабатывают этот вопрос в плотной коммуникации с театром. Есть стойкое ощущение, что сейчас этот процесс должен сдвинуться с мертвой точки: определились сроки, есть ясность с землей, на которой будет строиться театр, не далее как сегодня (28 июня. — Ред.) мы с техническим директором театра Сергеем Телегиным подписали согласование объемно-планировочных решений. Работа по проектированию идет активно, мы постоянно общаемся с проектировщиками, есть четкие сроки, они более-менее выполняются.
Когда я говорю об этом коллегам, они не без скепсиса улыбаются, потому что старожилы театра говорят о том, что о строительстве новой сцены они слышат ещё с 1989 года и уже привыкли относиться к этим разговорам как к информационному шуму. Но у меня есть ощущение, что мы подошли к тому этапу, когда этот процесс должен пройти точку невозврата.
Сам факт необходимости этого строительства очевиден: мы находимся в очень старом здании, условия работы сотрудников и технические параметры сцены далеки от современных требований. Год от года театр ставит всё более и более сложные спектакли, требующие все более технологичных решений. У нас с этим проблемы, нам все сложнее и сложнее выполнять госзадание, потому что из-за монтировок и размонтировок возникают паузы между спектаклями, и они увеличиваются, потому что инженерные возможности площадки не позволяют это делать интенсивнее. Те условия, в которых мы работаем сегодня, очевидным образом тормозят, сковывают творческий потенциал театра. Историческому зданию тоже требуется реставрация, но нам нужно, конечно, современное здание — творческий коллектив Пермской оперы на 100% этого заслуживает.
Очень остро не первый год в этом театре стоит проблема планирования репертуара. Было много попыток долгосрочного планирования, но его по-прежнему нет. Скажите, пожалуйста, вы как-то подходите к этому вопросу? Ведь это очень важно. Когда начинаются вот эти вот продажи билетов накануне, людям просто сложно планировать жизнь…
Я как человек из предпринимательской среды прекрасно отдаю себе отчет в важности долгосрочного планирования — хотя это вопрос не только продажи билетов и проведения пиар-компании, но и прежде всего творческого тонуса театра. Постепенно мы будем решать те проблемы, которые есть на сегодняшний день, — скажем, июньский репертуар был заявлен в продажу буквально за несколько дней до моего официального назначения, а сейчас у нас уже почти готова октябрьская афиша. Это, конечно, одна из многих задач, которые я перед собой ставлю, но отнюдь не самая сложная.
Вы здесь не просто менеджер, а первое лицо, соответственно, вы отвечаете за все: не только за оргвопросы, но и за творчество. Мы знаем, что творческая сфера — это сфера невероятных амбиций, которые часто сталкиваются друг с другом. Вы уже выстроили коммуникационную стратегию с творческими коллективами и их лидерами?
К команде творческих лидеров Пермской оперы я испытываю колоссальное уважение. С большинством из них мы примерно ровесники, мы говорим на одном художественном языке. Я понимаю свою роль таким образом: хорош тот директор театра, которого не очень видно. Моя задача — привлечь к работе наших творческих лидеров максимальное внимание не только пермяков, но и жителей столиц, и всей России…
И всего мира…
В перспективе — да, безусловно. Но для начала нам нужно напомнить отечественной публике о том, что Пермский театр оперы и балета — это один из ведущих музыкальных театров страны и что это звание он носит по праву. А для этого важно создать условия, в которых наши коллективы смогут работать продуктивно, но спокойно и комфортно.
Уникальность ситуации в театре заключается в том, что в течение достаточно короткого времени здесь сменилась почти вся команда (за исключением руководителя оперной труппы Медеи Ясониди, которая за последние годы привела в театр немало талантливых певцов) — пришли новый главный дирижер, главный хормейстер, главный режиссер, руководитель балетной труппы, наконец, директор, и все они, что характерно, принадлежат примерно одному и тому же поколению! Посмотрите на другие театры России: зачастую возникает ощущение, что в некоторых из них смена поколений подзатянулась, и очень часто возникает вопрос: а на кого менять наших заслуженных, выдающихся творцов? Мне кажется, плавный поколенческий переход — важная часть культурной политики.
У нас образовалась мощная энергетическая пружина, которая сейчас только сжимается, чтобы придать театру новый импульс ускорения. Плюсами этой ситуации грех не воспользоваться, и моя задача — все это качественно, простите за новояз, отменеджерить.
У вас уже произошла коммуникация с Теодором Курентзисом, вы как-то говорили о будущем, о возможном сотрудничестве?
Первое и главное: я считаю Теодора Курентзиса выдающимся музыкантом и являюсь поклонником его таланта — я не пропустил, кажется, ни одну из его петербургских гастролей и с наслаждением слушал все концерты на Дягилевском фестивале, которые мне удалось посетить.
Курентзис прекрасно коммуницирует с директором Дягилевского фестиваля Анной Касимовой, дирекция фестиваля — это часть театра. На момент моего прихода вся работа по организации фестиваля нынешнего года уже была выполнена — в этот процесс не было особого смысла вмешиваться. Мы впервые встретились с Теодором после исполнения «Зимы священной 1949» Леонида Десятникова в первый вечер фестиваля, потом виделись еще несколько раз — и это было очень открытое общение, я не почувствовал в нем никакого диссонанса.
Что касается дальнейшего сотрудничества, то здесь, как мне кажется, все довольно просто: есть Дягилевский фестиваль, есть работающий сегодня в петербургском Доме радио Теодор Курентзис, есть musicAeterna — люди, которые внесли огромный, по-настоящему неоценимый вклад в культуру Перми. Пермяки их обожают, существует абсолютно четкий запрос аудитории на то, чтобы Дягилевский фестиваль проходил в Перми, чтобы Курентзис и musicAeterna выступали в нашем городе чаще — и все мы, думаю, заинтересованы в том, чтобы этот запрос удовлетворить.
При этом вы сами видите: Пермская опера сегодня развивается очень мощно, а Дягилевский фестиваль менеджерски, технически, финансово осуществляется силами театра — и это нельзя недооценивать. Конечно, в какой-то момент остро возникнет вопрос о том, как нам воплощать в жизнь то громадье планов, которое мы задумали, и как при этом наши сотрудники будут задействованы в проведении Дягилевского фестиваля. Эта тема потребует глубокого обсуждения и серьезной проработки, но я убежден в том, что в итоге мы придем к взвешенному решению, которое устроит каждую из сторон, а главное — не скажется на количестве и качестве концертов и спектаклей, которые сможет услышать и увидеть пермская публика.