Приближается 5 февраля — а значит, и премьера оперы Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» на сцене Пермского театра оперы и балета. Сюжет ее крайне насыщенный: тут и комедия dell'arte, и старые итальянские сказки, и сражения трагиков, комиков, лириков — и пустоголовых... А также злодеи и маги. 

В новом спектакле режиссера и художника-постановщика Филиппа Григорьяна эта история превращается в повествование о чудаках-ученых, озадаченных идеей преображения человека. Маги становятся изобретателями.

Такое превращение неудивительно и даже закономерно. Речь даже не о третьем законе британского фантаста и футуролога Артура Кларка (автора знаменитой «Космической одиссеи 2001»), сформулированном в книге «Черты будущего»: «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии». С наступлением нового времени, эпохи просвещения и рационализма все человеческие страхи и чаяния, связанные с тайным, не доступным обывателям, знанием, воплотились в новом образе: в фигуре ученого.

Представляем галерею образов, воплощенных на экране и на страницах книг.

ПРООБРАЗЫ УЧЕНОГО

Дедал

Прообразом ученого можно считать Дедала — знаменитого строителя критского лабиринта. В чертах этого мифологического персонажа заметно его безразличие к этическим категориям: изобретатель, которого на современный лад назвали бы инженером, создал и скульптуру коровы, благодаря которой появился на свет Минотавр, и лабиринт, в который плод преступной страсти был заточен, и клубок путеводной пряжи, который Ариадна дала Тесею, чтобы тот смог выйти на свет после одержанной победы. 

«Дедал олицетворял тип художника-ученого: этот феномен необычайной, почти сатанинской безучастности человека, стоящего вне нормальных рамок социальной оценки и подчиняющегося морали не своего времени, а своего искусства. Он является героем мысли — прямодушным, бесстрашным и полным уверенности в том, что истина, когда он ее отыщет, сделает нас свободными», — писал в своей знаменитой работе «Герой с тысячью лицами» антрополог Джозеф Кэмпбелл. 

При более подробном рассмотрении легенды даже не кажется странным, что единственный сын Дедала — Икар — погиб, используя результат работы своего отца. По сути, он воплотил в полете большой страх человечества: возгордившись, превознеся свой ум над всем прочим миром, человек падает, и крылья его не держат.

Падение Икара, Антонио Темпеста. 1606 год.

Алхимик

Базовый образ ученого, растиражированный в европейской культуре.

«…Мрачная, едва освещенная конура… Помимо большого кресла и соразмерного ему стола здесь были циркули, перегонные аппараты, подвешенные к потолку скелеты животных, глобус, катающийся по каменному полу, конские черепа, всевозможные склянки с трепетавшими в них золотистыми лепестками, человеческие черепа, помещенные на листы тонкого пергамента, испещренные рисунками и письменами, толстые манускрипты, в раскрытом виде нагроможденные друг на друга, без малейшей жалости к ломкому по углам пергаменту; наконец, всякого рода хлам, сопутствующий ученым занятиям, и повсюду, среди этого хаоса пыль и паутина…» — так Виктор Гюго описывает кабинет священника Клода Фролло в «Соборе Парижской Богоматери».

Герои, увлекшиеся тайным знанием, есть в «Фаусте» Гёте, «Маятнике Фуко» Умберто Эко и «Ангеле западного окна» Густава Майринка. Общим местом считается одержимость алхимиков жаждой превратить свинец в золото и достичь бессмертия. Однако при более подробном рассмотрении эта «протохимия», как ее называли в советских учебниках, превращается, скорее, в практику преображения духа, которая, по словам того же Майринка, «трансмутирует самого человека, его темную, тленную природу, в вечное, светоносное, уже никогда не теряющее сознание своего Я существо».

Такие разные взгляды на ученость — а заодно и такой беспорядок в кабинетах людей, увлеченных наукой, — и дальше будут эксплуатироваться в художественных произведениях. 

Ученый — человек «не от мира сего», приверженный истине и желающий ее постичь. И дальнейшее раскрытие образа зависит от того, зачем ученому нужна истина: сама по себе, или во благо человечества, или чтобы человечеству навредить.

Алхимик (гравюра), Питер Брейгель. 1560-е годы.

УЧЕНЫЙ КАК ИСКАТЕЛЬ ИСТИНЫ ВО БЛАГО ВСЕХ ЛЮДЕЙ

Вплоть до середины XIX века в большинстве случаев литература поставляла отрицательные образы ученых, хотя этой темой увлекался едва ли не каждый представитель пишущего цеха. Наука была молода и вызывала понятный интерес — и столь же понятное недоверие. По сути, первым писателем, в трудах которого возникают ученые как самоотверженные спасители мира, стал великий фантаст Жюль Верн. А дальнейшей разработкой этих образов занялись советские писатели.  

Капитан Немо, Жак Паганель и другие ученые Жюля Верна

Герой многочисленных произведений французского фантаста Жюля Верна — ученый, изобретатель, мужественный первооткрыватель, благородный, но не лишенный чувства юмора человек с большим сердцем и чистыми помыслами. 

Таков Жак Паганель, сколь рассеянный, столь и талантливый, который отыскивает решение невероятно сложных проблем, долго сопоставляя различные факты. 

Таков капитан Немо — ученый, гениальный служитель науки и загадочный человек. Подобные им (талантливый изобретатель летательной машины «Альбатрос» Робур из «Робура-завоевателя», так и не раскрывший людям секрет своего летучего корабля, и инженер Сайрус Смит из «Таинственного острова», определяющий человеческий труд выше технических изобретений и новейших машин) обладают самым важным качеством — любовью к свободе, олицетворяют науку будущего, служа во благо человечества.

Иллюстрации к роману Жюля Верна «20 тысяч лье под водой», Эдуард Риу.
Издание 1871 года, Париж.

Микробиолог Татьяна Власенкова

Многие книги, посвященные ученым, были экранизированы. Не исключение и «Открытая книга» Вениамина Каверина, написанная в 1948—1956 и дважды экранизированная по сценарию автора: в 1973 и 1977 годах.

Героиня фильма, Таня Власенкова — ученый-микробиолог. В раннем детстве она случайно познакомилась со старым врачом Лебедевым и от него узнала о загадочном мире науки. Своей героине автор подарил великую честь изобрести пенициллин: по сюжету романа именно она получила первые в СССР образцы этого антибиотика и приняла участие в организации его промышленного производства.

У героев романа есть вполне достоверные прообразы: прототипом Татьяны Власенковой стала ученый-микробиолог Зинаида Ермольева, а прототипом ее мужа, Андрея Львова, известный иммунолог и вирусолог Лев Зильбер, старший брат самого Каверина.

«Не все люди могут любить, потому что любовь — это такой же талант, как художество или наука», — пишет автор, и именно благодаря своей бесконечной любви к знанию и людям главная героиня смогла совершить великое открытие. И отстоять его.

«Открытая книга», 1973 год

Физик Дмитрий Гусев

Физики-ядерщики, экспериментатор Дмитрий Гусев и теоретик Илья Куликов — давние друзья. Вместе они — идеальная команда, сочетающая порыв мысли и осторожность, отвагу пуститься в неизвестное и расчет. Оба влюблены в одну и ту же женщину. Такова завязка фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года», который зрители увидели в 1962 году. 

В своей книге «Беседы о кинорежиссуре» автор фильма пишет: «До “Девяти дней одного года” движущей силой картины, ее пружиной я всегда считал развивающуюся фабулу. В “Девяти днях одного года” движущей силой картины стала развивающаяся мысль, и именно мысль сформировала и последовательность эпизодов, и строение их, и все основные формальные приемы. Уже в середине работы над картиной мы нашли формулу: “картина-размышление”».

Это размышление о любви, соперничестве, дружбе и предательстве — но прежде всего масштабное размышление о поиске истины и о том, насколько человек может пожертвовать собой и своими личными интересами ради общего блага. И о том, какое применение может найти полученное знание. «Человек достиг такого “совершенства”, что может истребить всё живущее за 20 минут» — лейтмотив киноповести, ставящий один из самых сложных вопросов научной этики: что если научное открытие будет использовано в целях уничтожения, а не созидания?

«Девять дней одного года», 1962 год

УЧЕНЫЙ КАК БЕЗУМЕЦ

Этот вопрос особенно активно поднимается в литературе и киноискусстве второй половины прошлого века. На арену выходит самый распространенный образ человека науки: безумный ученый, влюбленный лишь в свое дело, которому все равно, как результат его мысли будет использован в дальнейшем.

Доктор Хонникер

Центральной темой своего творчества американский писатель Курт Воннегут сделал ответственность ученого за свои изобретения. Наиболее ярко эта проблема раскрыта в его книге «Колыбель для кошки», где доктор Феликс Хонникер изобрел вещество под названием «лед-девять». Вещество по своей сути является мирной и привычной нам всем водой — но с другой кристаллической структурой и с температурой плавления 45,8 градусов Цельсия. Крошечный кристалл этого льда, попадая в любой водоем, стремительно превращает всю воду в «лед-девять», а значит, грозит гибелью всей известной нам на планете жизни.

Доктор Хонникер — персонаж «внесценический»: он умирает еще до начала описанных событий. Однако именно он является центральным персонажем романа, который целиком посвящен вопросу ответственности человека за порождение своего разума. 

Единственным смыслом жизни этого гения становится удовлетворение собственного любопытства — что при наличии поистине незаурядных способностей привело вначале к созданию атомного оружия (Хонникера зачастую считают собирательным персонажем, отсылающим к Оппенгеймеру, Бору и прочим видным умам того времени), а потом к созданию вещества, которое убило всё живое. 

В целом настроение антиутопии можно пересказать цитатой: «Четырнадцатый том озаглавлен так: “Может ли разумный человек, учитывая опыт прошедших веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества?”. Прочесть Четырнадцатый том недолго. Он состоит всего из одного слова и точки: “Нет”».

Иллюстрация Юрия Селиверстова
«Колыбель для кошки», Курт Воннегут, 1970 год

Доктор Стрейнджлав

Кинофильм Стенли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу» вышел в 1964 году — в самый разгар Холодной войны — и является антимилитаристской сатирой. Главный герой фильма — эксцентричный немецкий ученый, в анамнезе которого есть и работа на Третий рейх. Прототипом для него — как и для доктора Хонникера — послужили вполне реальные люди: знаменитые ученые — математик и кибернетик Джон фон Нейман, создатель первых баллистических ракет Вернер фон Браун, а также «отец термоядерного оружия» Эдвард Теллер.

Название фильма пародирует название книги Дейла Карнеги «Как перестать беспокоиться и начать жить». Судьбами мира вертят клоуны-параноики с говорящими фамилиями: генерал Потрошитель, полковник Гуано, майор Кинг-Конг. 

Центральной фигурой становится ученый действительно безумный: прикованный к коляске старый нацист с рукой, которая ведет себя согласно собственной воле, готовый изобрести любое оружие, потому что на человечество ему глубоко наплевать. Возможность выжить предлагается избранным, кто впоследствии, после ядерной зимы, сможет возродить мир. В финале доктор встает с инвалидного кресла и возвещает: «Я могу ходить!» После чего под лирическую песню “Well meet again“ мир накрывает ядерная катастрофа. Ученый громко, радостно и безумно смеется. 

«Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал волноваться и полюбил атомную бомбу», Стенли Кубрик, 1964 год
В роли Стрейнджлава — Питер Селларс.

УЧЕНЫЙ КАК ДЕМИУРГ  

Вышедший из-под контроля эксперимент и результат научного труда — вообще один из величайших страхов и этических проблем рационального познания. Наиболее полно он воплотился в разнообразных человекоподобных результатах научных опытов. Прототипом этого является опять же алхимический гомункулус.

Виктор Франкенштейн

С детства ученый Виктор Франкенштейн интересовался необъяснимым: изучал труды Парацельса, Корнелия Агриппы и прочих алхимиков. Со временем он научился оживлять безжизненную материю — и из частей трупов создал искусственного человека. Чудовище, которое люди ненавидят за его уродство, от которого отрекается его создатель, — начинает преследовать своего «породителя». 

Правда, говоря сейчас «Франкенштейн», мы представляем себе скорее не исследователя, а порождение его ума. Любопытно и то, что полное название романа звучит как «Франкенштейн, или Современный Прометей». Прометей украл огонь у богов, чтобы осчастливить людей. Виктор Франкенштейн попытался украсть секрет зарождения жизни — и тем самым произвел на свет чудовище. 

Так, роман, написанный Мэри Шелли в 1818 году, вполне следует логике романтиков, которые скептически относились к науке как таковой. Но он же является и достаточно грозным предупреждением.

Первая иллюстрация к книге «Франкенштейн», Теодор фон Хольст.
1831 год

Доктор Сальватор

Советского фантаста Александра Беляева часто называют верным адептом фантастики Жюля Верна. Действительно, изображение человека науки — одна из самых важных тем в творчестве этого писателя. Однако в создании образа ученого он идет скорее «от противного»: заостряет внимание не только на могуществе технической мысли, но и на опасности, которую несет наука, используемая лишь в достижении эгоистичных целей. 

Таковым предстает перед читателем изобретатель машины внушения мыслей из романа «Властелин мира», терпящий крах своих безудержных амбиций на право обладания миром. Таков и хирург Керн — «абсолютный злодей, чернота без просвета» — из «Головы профессора Доуэля». Однако доктор Сальватор (спаситель, если вспомнить латинские корни) из знаменитого экранизированного романа «Человек-амфибия» — не таков. 

Доктора Сальватора местные жители считают богом. «Хромым он делает новые ноги, живые ноги, слепым дает зоркие, как у орла, глаза и даже воскрешает мертвых», — говорят о нем. Существо, выращенное им, — двоякодышащий человек с легкими и жабрами акулы по имени Ихтиандр, хоть и является результатом смелых экспериментов ученого с пересадкой органов, называет его своим отцом. А Сальватор Ихтиандра — сыном. И это существо — маленький мальчик, который должен был погибнуть во младенчестве, но был спасен доктором, — наделено всеми лучшими человеческими качествами: смелостью, милосердием и отвагой.

«Человек-амфибия», иллюстрация Б. М. Красильникова.
Издание 1998 года

Изобретатель Ротванг

Немой фильм Фрица Ланга «Метрополис» 1927 года по праву считается одним из величайших кинопроизведений в истории, который повлиял на множество последующих режиссеров и в некотором роде даже на реальную жизнь. 

Метрополис — это огромный, разделенный на две части футуристический город. На его верхних уровнях обитают «хозяева жизни», а внизу расположен промышленный ад — обиталище рабочих, низведенных до положения придатков гигантских машин.

Один из главных героев этой антиутопии — ученый Ротванг. Гениальный инженер, неутомимый искатель, он изобретает женщину-робота, «совершенного человека будущего — человека-машину». Она создана по образу и подобию Хель — женщины, бывшей возлюбленной ученого, ставшей женой Фредера, правителя Метрополиса. Ученый хочет отомстить за несчастную любовь и ввергнуть весь Метрополис в хаос.

Искусственная женщина, ангел разрушения, выведенная в лаборатории Ротванга, подстрекает рабочих на слепой бунт. Они разбивают в пыль станки, разрушают мосты, что приводит к прорыву водопровода и превращает жилища простого народа в братские могилы. 

Но в итоге добро, любовь и самопожертвование побеждают. Ротванг сброшен с галереи, и финальной фразой фильма — титром, идущим внизу экрана, — становится фраза: «Для того чтобы Руки и Голова могли говорить друг с другом, нужен Посредник, и этим Посредником должно быть Сердце». 

«Метрополис», реж. Фриц Ланг

Текст: Татьяна Шкляева