---

Василий Ладюк / Генри

Генри — он какой? Отрицательный персонаж или есть в нем что-то хорошее?

Нет однозначных злодеев. Генри хочет процветания своему роду, чувствует на себе ответственность за судьбу семьи и действует, исходя из этого. 

Как вы думаете, почему Генри и Эдгар не могут найти общий язык во имя счастья женщины, которая небезразлична им обоим?

Они оба не слышат Лючию. Генри хочет осчастливить ее вопреки ее желанию и зову сердца. Эдгар бросает проклятия и обвинения из-за вынужденно подписанного ею брачного договора. Они попросту связаны условностями того времени и действуют в соответствии с ними. 

Что особенно запомнилось в процессе подготовки спектакля?

Современным певцам не каждый раз выпадает счастье учить такие технически и мелодически совершенно написанные вещи. В этой опере голоса просто должны наслаждаться своей техникой, гибкостью, красотой. Запомнилось, как я слушал эту партию в абсолютно совершенном исполнении Этторе Бастианини и подумал: «Почему все оперы не могут быть настолько прекрасны?»

---

Сергей Кузьмин / Эдгар

Ваш любимый эпизод в опере «Лючия ди Ламмермур»?

С актерской точки зрения, это сцена свадьбы: Лючия выходит замуж за другого, вбегает разъяренный Эдгар и начинает ее проклинать. В этом эпизоде есть место, которое сложно описать словами. Она поет: «Ляяя», а он ей отвечает: «Ля, си, бемоооооль» — перекрывает ее эмоционально. По эмоциональной окраске этот фрагмент, наверное, самый интересный, потому что в жизни редко на кого так покричишь, а тут есть возможность оторваться. 

С музыкальной точки зрения, я обожаю сцену смерти Лючии и Эдгара. Во-первых, там две арии рядом — Доницетти написал оперу таким образом, что у всех персонажей две арии идут практически подряд: надо спеть одну, потом сыграть небольшую сцену и спеть сразу вторую. Вокально это очень сложно, но в этом случае очень красиво, потому что первая ария эмоционально напряженная, а во второй — сцене моей смерти — можно использовать возможности пения на полузвуке. Когда человек уже еле дышит, тело «не поет», а звучит только душа. Этот эпизод очень люблю и всегда его жду.

Давайте пофантазируем. Если бы не трагедия и всё сложилось хорошо: Лючия и Эдгар поженились, — какое будущее бы их ждало? 

В этом и прелесть всех историй и сказок, что не случилось того, что не случилось. Потому что, если бы всё сложилось хорошо, все бы разочаровались. Я уверен, что вспыльчивый Эдгар не был готов к семейной жизни и события, которые произошли до их встречи (эта месть, которая его выжигала), сильно на него повлияли и изменили. Если человек настолько выжжен местью, что она полностью занимает его душу и мысли, то вряд ли он сможет от этого отказаться. Он не привык к нормальной жизни, не привык к счастью, он настроил себя на такой выгорающий лад. Что из этого могло выйти? Бытовые проблемы? Проблемы с родственниками? Сегодня в гости к твоим не пойдем? Можно я не буду общаться с твоим братом? Трагедия — это всегда красиво, если наблюдать ее со стороны. 

Как вам работалось над ролью? Что было особенно сложным?

Режиссер просил достаточно кинематографических эмоций. Он сразу сказал, что мы не будем делать это, как в опере, сыграем просто и натурально — это было одновременно и здорово, и сложно, потому что нужно все время себя осаживать и не укрупнять свою игру, свои эмоции. 

Постановка получилось лаконичной, без обилия декораций, за которые можно спрятаться, — это тоже открытое поле для игры актеров, для выражения эмоций. Ничего нет, зато ты можешь играть, и, в общем-то, на тебе спектакль и держится. Я считаю, что для музыки, близкой к эпохе бельканто, — это хорошо, потому что там эмоции не такие, как в музыке более позднего периода, но они требуют концентрации музыкального выражения, то есть тут режиссер музыкально всё достаточно точно выразил. Когда в музыке уже заложена режиссура, у артистов есть возможность музыкально ее выражать. Нет расхождения в происходящем в музыке и на сцене. Для меня это в последнее время стало очень важно, потому что я понял: есть два пути. Часто режиссер придумывает вторые планы и вторые линии — иногда это интересно, а иногда интересно пойти ровно за музыкой. Мне интересно и то и другое. 

Особенно сложным мне было вокально, для тенора это одна из самых сложных ролей. Когда-то маэстро Паоло ди Наполи сказал мне: «Сергей, тебе обязательно надо спеть „Лючию“, „Риголетто“ и „Трубадура“». Я спросил: «Почему?» — «Потому что это одни из самых сложных опер, после них тебе всё будет казаться намного проще». 

Когда я первый раз выучил, разобрал и попробовал спеть партию Эдгара, мне стало плохо. Я подумал, как я смогу это петь? Потом, конечно, разобрался, но эта роль требует наличия техники — певцу, который не разобрался и не умеет управлять своим голосом, будет в ней очень сложно. Это материал на самом высочайшем уровне — чтобы его петь, нужно подготовиться очень-очень хорошо.

---

Константин Сучков / Генри

Как вы относитесь к вашему персонажу? Понимаете ли его мотивы? 

Не могу сказать, что отношусь к своему персонажу с симпатией. Но могу понять мотивы его поведения: все-таки для мужчины его положение и финансы — вопрос важный. К несчастью, некоторых эти проблемы могут довести до такой степени отчаяния, что они забывают о морали и чувствах. И тогда любыми средствами они стараются достичь желаемого, со временем начиная считать подобное насилие над близкими любовью и заботой. Жаль, что осознание порой приходит слишком поздно. 

Сложно ли было работать над ролью, вживаться в образ?

Мой персонаж в этой постановке — отрицательный, но ситуация, в которую он попал, достаточно жизненная, поэтому я не могу сказать, что он абсолютный злодей, всегда есть две стороны. Играть таких непростых персонажей всегда интересно. Создавать образ лорда Генри мне было несложно — у нас была хорошая, сплоченная постановочная команда, все поддерживали друг друга во всех вопросах, и вжиться в роль оказалось довольно легко.

Есть ли какие-то интересные истории, связанные с работой над спектаклем? Возможно, было что-то особо запоминающееся?

Во время постановки у нас был интересный опыт работы в роли ведущих инстаграм-блога театра. Каждый из солистов, кто пожелал, вел блог в определенное время, рассказывал подписчикам о репетициях готовящейся премьеры. Мы относились к этой задаче с иронией, поэтому в какой-то момент это даже превратилось в соревнование в юморе — думаю, подписчики оценили тот момент!

---

Надежда Кучер / Лючия ди Ламмермур

С какими сложностями вы столкнулись при подготовке роли? 

Партия Лючии со мной всю мою вокальную жизнь. Это одна из первых ролей, которую я выучила наизусть, еще будучи студенткой музыковедческого факультета в Минске. Давно люблю музыку этой оперы: наряду с «Царской невестой» — это две мои выученные партии до поступления в консерваторию. 

Не могу сказать, что в партии Лючии есть сложности. Если владеешь своим голосом, умеешь петь — их нет. Сложности могут быть какие-то постановочные, режиссерские. Хотя я еще не доехала до Перми и не работала с режиссером над пермским спектаклем, но я видела записи и думаю, что трудностей возникнуть не должно. 

Как вы относитесь к своему возвращению в Пермь в роли Лючии ди Ламмермур? 

Честно сказать, не думала, что так скоро приеду в Пермь. Хотя прошло уже пять лет, кажется, что это было вчера. Я очень скучаю по моим коллегам, по моим дорогим концертмейстерам, по театру. Когда где-то в ленте моих друзей мелькают фотографии Перми, фотографии театра, сразу возникает такая ностальгия — все-таки шесть лет я проработала, прожила полностью денно и нощно в театре. Конечно, я очень скучаю и рада вернуться. 

---

Надежда Павлова / Лючия ди Ламмермур

Как вы относитесь к истории любви Лючии? 

Любовь к Эдгару у нее, конечно, была очень большая. Поэтому и жертва оказалась такой большой. Хотя такие браки по просьбе братьев и семей происходят, другое дело — как реагирует на это девушка. Лючии было сложно отдать себя кому-то, кроме Эдгара — ее одного-единственного. На нее еще и сильное впечатление произвела история с фонтаном и убитой женщиной. Лючия — очень чувствительная девочка с тонкой душевной организацией, она никак не смогла бы смириться с браком, который ей навязал брат. Поэтому и получился такой финал истории. 

Страшно было исполнять сцену безумия Лючии? Арию «Il dolce suono» исполняли такие великие оперные певицы, как Мария Каллас, Монсеррат Кабалье, Чо Суми и Инва Мула в «Пятом элементе». Как-то вы к ней готовились?

Кто не рискует, тот не пьет шампанское. У меня в таких случаях просыпается спортивный азарт: «Я могу, я должна это сделать». Когда ты начинаешь работать над таким проектом, ты радуешься, когда что-то получается, и стараешься добиться того, что не получается. 

Если сопрано исполняет свою партию и она ей подходит, то, конечно, трудностей тут не возникает. Другое дело, как эта партия выполнена с музыкальной точки зрения, с точки зрения ремесла. Можно спеть и коснуться души зрителя, быть настолько проникновенным, чтобы заставить зрителя сопереживать — в этой партии, как ни в какой другой, нужно уметь это сделать. А это уже другая работа, с которой приходит еще большее вдохновение. 

А что с платьем? Его после спектакля чистят? На нем столько «крови», что кажется: никакая химчистка не поможет.
 
Там есть определенный секрет, но я бы не хотела его раскрывать. Все-таки для меня театр — это тайна, которая должна оставаться тайной. Могу сказать лишь, что это — одно и то же платье. Если вы заметите, то в сцене сумасшествия Лючия в платье с кровавым винным пятном, а уже на поклонах она выходит в чистом белом платье. Я не переодеваюсь, просто не успеть этого сделать — это одно и то же платье, но есть один фокус, который я оставлю в тайне. 

Расскажите про партию Лючии в Театре Станиславского и Немировича-Данченко и в «Новой Опере», где вы пели ее ранее. Она чем-то отличается от пермской Лючии? 

Постановки в «Новой Опере» и Театре Станиславского — исторические, в них безумно красивые костюмы, сделанные по-королевски. Они очень стильные, у них есть свои решения, как и в Пермской опере. Пермская постановка — это вневременное прочтение оперы. Если взять те же костюмы, то в моих костюмах в Перми есть некий намек на стиль Диора. Мне кажется, это потому, что художница готовила их специально под меня. 

Насчет музыкальных отличий — всё зависит от дирижера, с которым ты поешь. Я уже пела Лючию с пятью или шестью дирижерами, могу сказать, что все они по-своему ее чувствуют. И профессионализм певца заключается в том, чтобы ты смог интерпретировать так, как тебе предлагает дирижер, насколько ты гибкий и мобильный. Я очень открыта для всех музыкальных решений, поэтому дирижерам со мной, я думаю, просто. Поэтому да, мои Лючии всегда немного разные. Какая самая любимая? Которая сделана для меня, конечно — пермская.