---

Фото: Андрей Чунтомов

---

Тридцатилетний Мигран Агаджанян — тенор с международной славой, основатель Молодежного симфонического оркестра Санкт-Петербурга, востребованный дирижер, только что получивший пост главного дирижера в Пермском театре оперы и балета. Ая Макарова поговорила с Миграном Агаджаняном об оперном театре и об опере как театре.

Пианист, дирижер и певец — это три разных Миграна? Кто вы?

Я музыкант. В какой-то момент я растерял форму как пианист, а вот певец и дирижер — это один и тот же Мигран. Я одинаково смотрю на музыку, но суть у профессий разная. Дирижер может пригласить большое число людей — оркестр, солистов, хор – взглянуть на музыку, к которой они привыкли, с другого ракурса. Самое большое удовольствие — когда они оценивают эту новую идею. Я не сторонник тоталитарного режима, идеи должны быть убедительны. Это рискованно, но если люди будут понимать, что они делают и зачем, результат будет в разы лучше.

Певец, артист может переживать другую жизнь. Это и драйв, и школа жизни. Когда твой персонаж сделал за оперу кучу ошибок, мотаешь это на ус. А чувства, эмоции, которые переживают герои! Они меняют тебя как человека.

То есть для певца главное — не пение?

Не должно быть заметно, что человек вышел петь. Должно бросаться в глаза, что он играет, переживает роль.

Всегда одинаково? 

Я за тщательный подход, за репетиции, но ничто не должно превращаться в рутину. В опере должно быть место спонтанности. Ругать певца за импровизацию просто-напросто глупо, нужно сохранять свежесть в отношении к материалу. Спектакль — это живой процесс, певцы обмениваются энергией, и дирижер должен чувствовать, что делается спектакль, а не просто исполняется музыка.

А оперный и симфонический дирижер — одна профессия или разные?

Оперный дирижер должен хорошо понимать специфику жанра, задачи, которые стоят перед певцом. А еще хорошо бы знать языки, чтобы текст имел для тебя смысл. Я заметил, что люди, которые много дирижируют оперой, иначе показывают духовикам, потому что там, как и у певцов, есть проблема дыхания, и дирижерский ауфтакт должен быть особенным.

Режиссер в опере нужен?

Безусловно. Нельзя превращать оперу в концерт, необходимо действие. Но он не должен искажать отношения между героями. Однажды я работал с режиссером, который вообще не интересовался оперой, которую ставит. Ему был нужен только эпатаж. Конечно же, на премьере его освистали, и что вы думаете? У него в тот же вечер появилось еще двенадцать контрактов. Беспроигрышная ситуация.

Режиссер должен помогать понять материал, для этого нужно самому как следует изучить первоисточник. Потом уже можно перенести действие в современность или в будущее, можно оригинальничать, но сначала — пойми, с чем имеешь дело. Иначе дело не будет сделано талантливо.

В Мариинке я пел в «Сицилийской вечерне» Арно Бернара. Мне очень понравился спектакль, потому что он соответствовал оригиналу. Или, знаете — «Кармен» с гориллой? Это спектакль Барри Коски, сам он пианист, и это сразу видно. Спектакль замечательный, Коски чувствует музыку, никогда не идет ей наперекор. Оригинально, интересно, но очень традиционно. А гориллу он просто использовал, чтобы все запомнили этот спектакль. Ты сразу знаешь, о какой «Кармен» речь.

---

Фото: Андрей Чунтомов

---

Кто главнее, режиссер или дирижер?

Кто талантливее, тот и главнее.

Вы сами бывали дирижером-постановщиком?

Нет, впервые буду на «Норме» в Перми.

Не страшно становиться главным дирижером оперного театра?

Нет. Я не думаю, что это что-нибудь изменит в моем подходе к делу. Надеюсь, меня не ждет колоссальное количество бюрократии… Не собираюсь нарочито проявлять свою власть, я просто буду куратором, дирижером, который больше всех работает с оркестром и труппой. Самое лучшее появление нового руководителя — это незаметное появление. Конечно, у меня есть свои идеи, но они касаются художественных задач, а не административных.

Вам нравится Пермская опера?

Я уже познакомился с коллективом, продирижировал две «Богемы». Коллектив в прекрасной форме, это замечательные музыканты, которые при этом еще и умеют работать вместе. Мне бы хотелось, чтобы им сотрудничество со мной тоже было в радость.

Тени предшественников не пугают?

Сравнение неизбежно, но ничего страшного в этом нет. Громких заявлений и обещаний я не люблю, свое право находиться на этом посту я буду доказывать своей работой. А судить меня — в первую очередь коллективу, пермской публике и руководству театра. Я благодарен и Теодору Курентзису, и Артему Абашеву за то, что они сделали.

А петь в Перми не собираетесь?

Лучше бы не смешивать. Но посмотрим.

Новая должность не пойдет во вред вашей карьере тенора?

Не вижу здесь большой проблемы, особенно сейчас. Из-за пандемии все стало гораздо сложнее, очень много отмен. У меня есть контракты, в том числе и на Западе, но Пермский театр — моя основная работа. Если мне нужно будет уезжать, буду обсуждать с директором, если не буду занят премьерой — буду отпрашиваться.

Много планируете премьер?

Моих — не больше двух в сезон.

Некогда?

Нет, я мог бы и больше, но мы должны приглашать хороших специалистов на конкретные проекты. Коллектив не должен быть игрушкой одного дирижера, чтобы расти, нужно уметь работать с разными людьми. Кроме того, необходима компетентность. Я не стесняюсь признаться, что есть репертуар, в котором я не силен. Например, как певец я никогда не имел дела с Вагнером, за пультом тоже не стоял, и немецкий мне не дается — в отличие от английского, французского и итальянского. Зато уж Верди я из рук не выпущу.

А пока театр будет готовить «Летучего голландца», уедете петь на Запад?

Ни за что! Буду сидеть на репетициях и учиться.



Текст: Ая Макарова, журнал Музыкальная жизнь.