Безусловно, все эти минусы (которые при желании легко превращаются в плюсы) были куда очевиднее слушателю со стороны, чем советскому слушателю, находящемуся в ситуации войны. В еще более страшной ситуации — блокады родного города — находился и сам композитор. И если основной материал первой части симфонии, по свидетельствам, Шостакович написал еще до начала войны, то ко второй части он приступил только 2 сентября 1941 года — в день, когда немцы начали обстрел Ленинграда. Обе эти части композитор по просьбе Ленинградского радио исполнил на фортепиано уже в середине сентября того же года. По воспоминаниям присутствовавших, исполнение прошло под вой воздушной тревоги. Закончил симфонию Шостакович в эвакуации, в Самаре (на тот момент — Куйбышев); там же она впервые прозвучала в исполнении оркестра.
С ленинградской же премьерой Седьмой симфонии дело обстояло сложнее: в городе осталось всего пятнадцать оркестрантов — остальные либо умерли от голода, либо ушли на фронт. Дирижера Карла Элиасберга привезли, по воспоминаниям флейтистки Галины Лелюхиной, на санках — настолько он был слаб. Музыкантов искали не только в Ленинграде, но и по фронтам. Поначалу изможденные оркестранты бастовали, не понимая замысла и не веря в успех музыки. Но, так или иначе, премьера состоялась 9 августа 1942 года и стала сенсацией — город, который снаружи считали мертвым, исполнял сложнейшее симфоническое произведение в день, на который Гитлер запланировал торжество по случаю взятия «Северной Венеции».
Из четырех частей симфонии особую известность приобрела первая — со знаменитым эпизодом нашествия — темой, проходящей под остинато малого барабана и напоминающей по идее развития «Болеро» Мориса Равеля. Музыкальный материал этой темы имеет сходство с выходной арией графа Данило из оперетты Франца Легара «Веселая вдова». Не обошелся Шостакович и без автоцитирования: в первой части можно найти и музыкальный материал оперы «Леди Макбет Мценского уезда». Вторая часть Moderato самая компактная из всех; сам композитор утверждал, что это одновременно и скерцо, и лирическое интермеццо. Особенно трогала слушателей, как утверждают свидетели первых исполнений, третья часть — Adagio. В ней, как признавался автор, он хотел изобразить Ленинград в сумерках, улицы и набережные города, словно застывшие в мрачном ожидании. Последняя, четвертая часть — Allegro non troppo — приводит к колоссальному до-мажорному финалу, и стоит предположить, что его радостный гротеск по понятным причинам вряд ли воспринимался на премьере как сатирический или нарочно преувеличенный.
Сейчас, говоря о «Ленинградской» симфонии, стоит помнить не только о том, что это одно из самых монументальных произведений композитора. Эта симфония Шостаковича (как и многое в его наследии) — документ истории. Для Советского Союза, да и для всего мира, ее премьера в Ленинграде стала событием политического масштаба, ну а о том, насколько беспрецедентно значимой стала она для осажденного города, и говорить не приходится.
Текст: Александр Трещенков
1. Волков С. Шостакович и Сталин: художник и царь. — М.: Эксмо, 2006. С. 422.