Как говорил юбиляр нынешнего года Иосиф Бродский: «Главное – это величие замысла». Высказывание поэта полностью отвечает духу Дягилевского фестиваля, с 2003 года проходящего в Перми. Подошло бы оно и его непосредственному вдохновителю Сергею Павловичу Дягилеву, чьи гениальные замыслы и сейчас являются катализатором идей для художников всего мира.

Величественно и воплощение: Международный Дягилевский фестиваль в Перми это мировые премьеры оперных и балетных спектаклей, выступления иностранных коллективов, концерты симфонической музыки, выставки, кинопоказы, симпозиум «Дягилевские чтения», а с 2014 года и премия для молодых критиков «Резонанс».

Можно сказать, что в эти последние майские дни фестивалем был охвачен весь город. Его площадками стали не только академические стены Пермского театра оперы и балета и Органного зала, но и дом Дягилева (в нем сейчас гимназия, носящая имя импресарио), и выставочный центр «Пермская ярмарка», и фестивальный клуб, возведенный в театральном сквере среди цветущей сирени, музеи и даже торгово-развлекательный комплекс. Портрет молодого Сергея Дягилева разместили не только на фасаде театра и театральных тумбах: едва ли не каждый городской автобус был украшен лицом юного мэтра, еще не обзаведшегося знаменитой седой прядью и моноклем.

У зрителей фестиваля была возможность услышать музыку в диапазоне от Баха и Моцарта, до Гласса и Десятникова (один из вечеров целиком был посвящен апологету постмодернизма, стилизатору и эстету Леониду Десятникову, в этом году празднующему 60-летие), внимать лучшим музыкантам мира, чей график расписан на годы вперед, увидеть нашумевшие спектакли (таковы фантастические «Вакханки» Теодороса Терзопулоса, поставленные для московского Электротеатра «Станиславский»).

Балетный театр в этом году был представлен двумя спектаклями: постановкой Акрама Хана «Kaash» (2002) в исполнении его же команды танцовщиков «Akram Khan company», базирующейся в Лондоне, и премьерой балета Алексея Мирошниченко «Условно убитый», исполненного пермскими артистами.

«Условно убитый» (1931), в связке с оперой-буфф «Оранго» (1932), открыли фестиваль. Спектакли объединены временем, о котором повествуют, оформлением в стиле художницы-авангардистки Александры Экстер (сценография Андрея Войтенко, костюмы Татьяны Ногиновой) и музыкой Шостаковича.

В аккурат к 100-летию композитора произошло настоящее чудо, во Всероссийском музейном объединении музыкальной культуры им.М.И.Глинки была найдена папка, где, в числе прочего, обнаружились так называемые «сочинения-фантомы». Об их существовании исследователям известно из писем Шостаковича, афиш, газетных заметок и пр., но вот партитуры так и не отыскались. Ирина Антоновна Шостакович (вдова Дмитрия Дмитриевича) предложила Пермскому театру использовать находки – так и возникли премьерные спектакли, названные Шостакович–проект.

Темы обоих спектаклей на удивление злободневны. Первый, «Оранго», повторяя сюжет булгаковского «Собачьего сердца», повествует о гибриде человека и обезьяны по имени Оранго. По головам коллег и друзей он поднимается к высотам власти, а затем возвращается в первобытное состояние. Словом, история Шарикова, только вместо собаки обезьяна. Шостакович уже написал Пролог, но то ли авторы (А.Толстой и А.Старчаков, последний в 1937 году расстрелян как враг народа) испугались возможных аллюзий с Вождем, то ли тема в какой-то момент показалась им исчерпанной, но только опера, заказанная Большим театром, так и не была дописана, необходимость писать музыку отпала сама собой.

Этот сохранившийся и вновь обретенный Пролог и стал одноактной оперой «Оранго», поставленной Теодором Курентзисом и Алексеем Мирошниченко. Пролог возвращает нас к финалу истории, к тому моменту, когда все человеческое в гибриде задушено обезьяньим, а хор повторяет «Посмеемся, посмеемся // Над бесплодною попыткой // Управлять штурвалом жизни // Обезьяньими руками».

Танцуют в опере не только балетные артисты, танцы тройки солистов, а точнее солистки Насти Терпсихоровой (Инна Билаш) можно назвать дивертисментом. Мирошниченко заставил танцевать и хор, и оперных певцов.

Главная же ценность всей затеи это, безусловно, неизвестная музыка молодого Шостаковича – смелая, острая, задорная, полная надежд, блестяще исполненная оркестром под управлением Теодора Курентзиса.

Балет «Условно убитый» вырос из поставленного в 1931 году эстрадно-циркового ревю, которое с успехом шло в Ленинградском мюзик-холле. Шостакович здесь решительно соединяет мещанский романс с канканом, фокстрот с романтическим вальсом и получает мощное средство пародийного обличения существующих реалий: нэпа, вульгарности, банальности обывательского существования.

Спектакль 1931 года, ровесник «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, в современном своем формате решен Алексеем Мирошниченко в том же сатирическом ключе. Балет повествует о зарвавшемся начальнике Осоавиахима Бейбуржуеве (Сергей Мершин), который так же как Киса Воробьянинов (герой романа «Двенадцать стульев») приводит девушку в ресторан и напивается пьяным. Девушка Машенька Фунтикова (Наталья де Фробервиль), возлюбленная Стопки Курочкина (Артем Мишаков), попадает в лапы Бейбуржуева после тренировочной воздушной тревоги, в ходе которой все граждане, попавшиеся под руку бригаде, должны нацепить противогазы. Все это напоминает фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем», когда отдыхающие на речном берегу граждане подвергаются налету энтузиастов–осоавиахимовцев с противогазами наперевес Но все заканчивается благополучно: влюбленные, «условно убитая» Маша и Стопка, воссоединяются. Спасаясь от преследующего их Бейбуржуева, они натягивают все те же противогазы и сливаются с безликой, хоботообразной толпой, словно бы сошедшей с картин Николая Копейкина. Сцена повторяет эпизод из «Золотого теленка» в котором миллионер Корейко одев противогаз убегает от Бендера ловко слившись с «десятками резиновых харь».

Хореографический язык Мирошниченко разнообразен и легок, в нем нет натуги и искусственности. Удались и разудалый пляс с гармошкой, и прихотливый вальс, поставленный на учениц хореографического колледжа, и дуэты, от зажигательного, в жанре кабаре, Танцующей пары в ресторане, до лирического главных героев. Комичным, но при этом трогательно–изысканным был чудесный танец трех пар ангелов. Замечательно цельным в своем хореографическом воплощении получился образ Бейбуржуева, и в этом огромная заслуга исполнителя  – Сергея Мершина.

Балет-зарисовка к нашему советскому прошлому крепко скроен: режиссерский замысел четок, динамичное действие затягивает и не отпускает. Мирошниченко-художник открылся с новой неожиданной стороны: с большим юмором, без назидания, он говорит об очень важных вещах. Не возвращается ли то прошлое, от которого мы стремились уйти в 1990-е? Что-то очень знакомое слышится в формулировках текста, который читает голос с легким грузинским акцентом, подкрепляя словом пантомимную лекцию Бейбуржуева: «Советский Союз находится в капиталистическом окружении. На всем земном шаре мы пока единственная страна социализма. Нарастающая угроза войны требует от нас усиления боевой готовности».

Стараниями Теодора Курентзиса, Олега Левенкова, Алексея Мирошниченко фестиваль стал весомой частью культурного контекста города. Однако уже в этом году бюджет фестиваля сократили вдвое, что будет в следующем неизвестно. Вполне возможно, все имеющиеся средства будут брошены на усиление боевой мощи страны и закупку противогазов.

Вероника Кулагина | PRO Танец