NewsKo: Ночное рандеву с Курентзисом | Пермский театр оперы и балета

Апрель

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Май

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Июнь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Июль

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Август

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Сентябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

10.11.2015

NewsKo: Ночное рандеву с Курентзисом

Всероссийская акция «Ночь культуры», которая прошла накануне всё ещё непривычного национального праздника Дня народного единства, в Перми была просто фееричной. Несмотря на то что музеи, театры и филармония спохватились и начали составлять программы ночных событий чуть ли не накануне, благодарная публика вовремя ухватила информацию и прямо-таки повалила поздним вечером на все предложенные площадки.

«Ночь с Курентзисом» ушла за ночь», — сетовал в фейсбуке руководитель пресс-службы Пермского театра оперы и балета Василий Ефремов. Мероприятие было бесплатным, достаточно было регистрации на сайте театра, и уже за 40 минут до начала фойе было набито битком. Пришлось ещё подождать, пока настраивали аппаратуру, зато у всех было время купить буклеты, диски и очень стильные плакаты: после творческой встречи с художественным руководителем Пермского театра оперы и балета предполагалась автограф-сессия.

Устроились уютно: зрительские места располагались в верхнем фойе полукругом, в первых рядах — пуфики-«облачка» из детской оперы «Путешествие в страну джамблей», подальше — стулья со спинками, и каждый мог устроиться там, где ему удобнее. Появилась ведущая вечера — московский музыковед Ляля Кандаурова. Наконец пришёл Теодор Курентзис, и публика получила именно то, чего так жаждала, — откровенное, почти интимное общение с культовым героем пермской (и мировой) театральной жизни.

Теодор Курентзис, художественный руководитель Пермского театра оперы и балета:

— Я часто спрашиваю себя: почему я делаю музыку? Почему я здесь? Стоит ли делать музыку сейчас, когда многие люди нуждаются в самых основных вещах? Что музыка может принести человечеству во времена, в которые мы живём? Я не могу сказать, что знаю точный ответ, поэтому я снова и снова задаю себе вопросы.

Самый большой дар, который Бог даёт людям, — это жизнь. Жизнь — это тайна, которая находится в каждом из нас, но никто не может сказать точно, что это такое, но задать себе этот вопрос — значит уже сделать очень большой шаг к совершенствованию. Если представить себе космос как огромную сферу, то в ней мы найдём 99,9999999999% холодного одиночества. Жизнь — самое редкое сокровище этого космоса. Сколько миллиардов планет, на которых нет жизни, — аморфных, неосуществлённых, и одна маленькая, малюсенькая планета Земля, на которой жизнь существует. Мы — носители этого редкого сокровища. Да, жизнь существует и без нас, но мы — соучастники жизни. Мы создаём музыку, чтобы обустроить тот мир, в котором хотим жить.

К сожалению, мы тратим своё время, не задавая этих вопросов, поэтому и стремимся к успеху, к деньгам, беспокоимся о жилье, о машине, о благополучии. Это не жизнь, а генеральная репетиция настоящей жизни — жизни, когда создаётся большое пространство духовного. Вот смотрите, мы говорим: «У меня есть руки, у меня есть ноги…», но мы не можем сказать: «У меня есть дух!» Значит, это не мы владеем духом, он — наш хозяин. Если проанализировать, то понятно, что все материальные заботы нашей жизни продиктованы духовными переживаниями. Кто-то хочет стать богатым, чтобы быть признанным, чтобы его признали его родители, его друзья, чтобы доказать им что-то. Кто-то больше всего заботится о чистоте в своём доме, потому что в глубине души хочет чистоты своего существования. Все мотивы наших желаний находятся в духовной части нашего существования.

Теодор Курентзис — существо ночное. Ему ночью комфортнее жить, работать, говорить и слушать. У себя дома в Демидково по ночам он слушает музыку, читает, размышляет. В театре устраивает ночные концерты «для своих» и всё чаще — для публики: сначала в рамках Дягилевского фестиваля, затем в программе камерных вечеров «Музыка для нас». Эта непривычная затея оправдывает себя: концерты получаются действительно необычными, с особой атмосферой. Кажется, что для зрителей приоткрывают занавеску, отделяющую пошлый быт от высших сфер.

Темой ночной встречи были записи, сделанные Теодором Курентзисом и оркестром MusicAeterna в Перми и в Новосибирске. Дирижёр завёл этот разговор для того, чтобы объяснить свои принципы в подходе к трактовкам музыкальных произведений. Многие из записей, сделанных им в Новосибирске, поначалу были восприняты со скандалом, но по прошествии пяти или 10 лет становились каноническими: по ним уже учат свои партии оперные певцы.

Встреча была рассчитана на два с половиной часа — с половины одиннадцатого вечера до часа ночи, но продолжалась почти до двух. Курентзис и его гости не только разговаривали, но и много слушали. Для начала послушали целых пять вариантов записи одного и того же фрагмента Реквиема Моцарта. Все их Курентзис раскритиковал: по его словам, дирижёры и музыканты просто не понимают, про что эта музыка. Исключение сделано было для записи известного аутентиста Филиппа Херревеге — она, по мнению Курентзиса, хорошая, а остальные, как выразился дирижёр, являются причиной того, что он сам решил заняться этой музыкой — так сказать, для восстановления исторической справедливости.

Рассуждая о жанре реквиема, Курентзис сказал, что самые важные моменты в жизни — это встречи и расставания. Иногда только в момент расставания понимаешь, насколько важен был в твоей жизни человек, который уходит. Поэтому реквием, как и вообще грустная музыка, — это часть радости жизни, и традиция исполнять реквием как траурное произведение неверна, поскольку реквием — это музыка любви и света.

Чрезвычайно трудно передать в текстовом репортаже суть события, в котором главный герой комментировал звучащую музыку: «Слышите? Моцарт здесь вбивает гвозди. Надо играть так, чтобы было слышно эти гвозди» или «Здесь поют птицы, и слышно далёкое эхо». Слушатели начинали понимать, что, прежде чем приступить к репетициям какого-то произведения, Курентзис обдумывает буквально каждую ноту — не только как она должна звучать, но и о чём она говорит.

Говорили о многом: о том, чем отличается цена от ценности, почему иммигранты — «нацмены», как назвал их Курентзис, — создают вокруг себя «малую родину» и почему для этого так важна народная музыка, о том, чем отличается исполнение музыки на современных инструментах от исполнения на исторических инструментах, о том, что Россия упустила исторический шанс приютить Моцарта... Были и очень личные признания со стороны дирижёра.

Теодор Курентзис:

— Как и многие другие, я часто испытывал разочарования по отношению к самому себе. Почему я такой несовершенный? И как можно жить в этом мире, в котором столько страданий? Как можно радоваться, когда другие люди страдают?

Однажды я был на похоронах в крематории. Внутри играли какие-то блатные песни, а на чёрных стенах были объявления: «Если хотите, чтобы ваш прах был в космосе, звоните по этому телефону». В те годы новые русские заказывали в качестве катафалка шестисотые «мерседесы» и завещали, чтобы их хоронили прямо в машинах.

Потом люди, которые проводят бракосочетания в ЗАГСах и объявляют торжественно: «Теперь вам предстоит долгий путь», а потом начинается фуршет с сыром, фруктами и дешёвым советским шампанским, — вот те же люди проводят церемонию в крематории, только немного меняют тон: «Сегодня мы провожаем в последний путь…»

Я подумал: «Я не хочу умереть… Потому что я не хочу больше оказываться в этом месте!»

Это признание Курентзис закончил уже со смехом, и публика засмеялась в ответ.

Вообще, было немало забавных моментов.

Теодор Курентзис:

— Моя мама — музыкант, и она меня в детстве часто водила в оперу, а там были все эти певицы с богатым вибрато — ААААА… Я спросил: «Почему так некрасиво поют?» — «Как некрасиво?! Это ж большие звёзды!» Я почувствовал, что чего-то не понимаю. Мне говорили: «Вырастешь — поймёшь». Я вырос и понял, что я был прав!

Ляля Кандаурова, чтобы подзадорить дирижёра, процитировала чьё-то высказывание: «Слушать оперу в записи — всё равно что отправляться в постель с фотографией Брижит Бардо», и Курентзис тут же отреагировал: «Ну, если нельзя с ней самой, то хотя бы с фотографией…», чем снова вызвал смех аудитории, а потом гораздо серьёзнее сказал, что есть такие очень хорошие люди, которых приятнее видеть на фотографии, чем в жизни.

Худрук Пермской оперы сыпал фразами, которые хочется цитировать поодиночке:

«Настоящая музыка находится не в эстетике. Она находится в генетическом коде»; «Реквием Моцарта завершён на небесах. В музыке Моцарта есть моменты, в которые останавливается время»; «14-я симфония Шостаковича — это произведение человека, которого покинули все боги, которого покалечило человечество»; «Стравинский — самый подлинный внук Чайковского. Он как поэзия Маяковского…»

Или вот ещё: «Музыка — это история, неотделимая от жизни. Музыка — это не только звуки. Тишина — это тоже музыка».

Юлия Баталина | NewsKo