Высадка инопланетян из Перми, приуроченная к фестивалю «Золотая маска», проходила в обстановке повышенной элитарности. Совсем закрытое выступление в Пушкинском музее по случаю пятилетия интеллектуального клуба Ирины Кудриной «418» с шампанским в Итальянском дворике и предъявлением специально прилетевшего интенданта Зальцбургского фестиваля Маркуса Хинтерхойзера (этим летом оркестр MusicAeterna и Теодор Курентзис исполнят там цикл из всех девяти симфоний Бетховена). Полузакрытые масочные показы оперы «Cantos» Алексея Сюмака во Дворце на Яузе (невероятной красоты пространство, сочиненное Ксенией Перетрухиной, к сожалению, впускает всего 150 зрителей). Как бы общедоступные, но очень дорогие балет и концерт — масочная «Золушка» с переписанным Алексеем Мирошниченко либретто на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко и бескомпромиссное ночное бдение в БЗК под музыку Алексея Ретинского (1986 г.р.), Сергея Невского (1972 г.р.) и Лучано Берио (1925—2003).

Дискуссия, какому народу принадлежит искусство за такие деньги, с новой силой разгорается с каждым приездом MusicAeterna в Москву. Другой напрашивающийся вопрос — соберется ли зал на такую специфическую программу — как раз перестает быть интересным. Понятно, что соберется.

Центральным персонажем нынешнего визита пермяков был хор MusicAeterna, представляющий собой совершенно уникальное явление (в пятый раз номинирован на престижную международную премию Opera Awards). Это одно большое теплое существо какого-то нематериального происхождения. Этот звук не могут родить обычные человеческие связки и легкие. Ничего человеческого в нем нет. Пение ангелов доносилось с консерваторских балконов во время исполнения «Salve Regina» — сочинения для хора и ударных молодого крымско-венского композитора Алексея Ретинского, нового любимца Курентзиса. В «Cantos» Алексея Сюмака — шепоты и крики, шмыганье ногами в соответствии с дирижерскими танцами и виртуозное сложнейшее многоголосие сродни ренессансному, а венец всего — остановившееся время прекрасного замогильного хорала.

Главным же событием гастролей стоит считать грандиозную фреску «Coro» (1976) Лучано Берио — один из важнейших текстов послевоенного авангарда, которым вслед за Владимиром Юровским, осуществившим российскую премьеру Симфонии, Курентзис закрывает прорехи нашего музыкального образования. Часовой мультикультурный коллаж музыкальных техник и фольклорных практик (народные тексты со всего мира чередуются со строками Пабло Неруды из сборника «Местожительство — Земля»), для исполнения которого 40 певцов и 44 инструменталиста рассажены не традиционными группами, а вперемежку, фактически становясь 84 солистами, — образец недостижимой сложности. Исполнить «Coro» кажется невозможным. Однако Курентзис и его хор уже не раз проделывали это — в Европе (с Малеровским оркестром) и в Перми (с оркестровой частью MusicAeterna). В Москве тоже был пермский состав. Музыканты не просто органично себя чувствуют в этом кропотливо устроенном пространстве — они испытывают огромное удовольствие (хочется выделить последние два слова капслоком, но сдержусь).

Не все слушатели оказались готовы выдержать такое в полуночный час (свои концерты в БЗК Курентзис уже традиционно начинает в 9 часов вечера), но дослушавшие устроили стоячую овацию. Маэстро не скрывал, что на этот раз собирается «попугать» публику. Впрочем, чтобы было не так страшно, он взял в руки микрофон, подсобрал свой русский язык и объяснил, чего ждать от двух сочинений первого отделения, написанных Ретинским и Невским. А перед скрипичным концертом «Cloud Ground» Невского даже попросил своих музыкантов заранее продемонстрировать публике необычные звуки, придуманные композитором: слышную только в микрофон тишину сольной скрипки Елены Ревич, подвывание валторны и, конечно, чоканье граненых стаканов (фирменный прием Невского со времен «Сверлийцев») в руках ударника.

Сольная скрипка роднит сочинение Невского и «Cantos» Сюмака, в исполнении которого участвуют хор, ударные и скрипачка Ксения Гамарис (в зародышевом состоянии эта хоровая опера тоже была сольным концертом для Елены Ревич и Теодора Курентзиса). Но если в «Cantos» скрипка олицетворяет страдающую бессловесность (в основе сочинения — тексты Эзры Паунда, в конце жизни давшего обет молчания), то в «Облачном хранилище» — вполне многословную нарративность. Курентзис предупредил, что, по его мнению, опус Невского со всеми его гранеными стаканами прекрасно продолжает романтическую традицию жанра. И не хитрил. Непредвиденно-переливающаяся музыкальная материя не отменяет знакомых контуров четырехчастного цикла, вполне паганиниобразной сольной каденции и волнующего путешествия главного скрипичного персонажа, выделенного из общей массы микрофонной подзвучкой.

Ну вот и все. Инопланетяне уехали, ангелы улетели. Москвичи злятся, но копят деньги на новые билеты.

Екатерина Бирюкова | Colta.ru