На зимнем Баден-Баденском фестивале заканчивается пребывание Теодора Курентзиса, полностью посвященное Моцарту (опера «Так поступают все женщины» и Реквием). В перерыве между репетициями с хором и ансамблем Balthasar-Neumann, задействованными в этом проекте, дирижер ответил на вопросы ЕКАТЕРИНЫ БИРЮКОВОЙ.

— Хор и ансамбль Balthasar-Neumann — барочники, они же и так знают, как старую музыку надо исполнять. Работая с ними, ты не чувствуешь противодействия — «не учи ученого»?

— Наоборот, подходят после каждой репетиции, говорят спасибо за то, что так много новой информации получили. То, что я делаю сейчас с ними в Моцарте, — это информация уже следующего поколения. Не только для России, но и для Европы. Им это надо. И у них потрясающий энтузиазм, потому что они видят вещи, которых раньше не видели. Так детально никто не работает.

— То есть это другое отношение, чем, скажем, в оркестре Парижской оперы?

— Не сравнить. Это люди, которые говорят со мной на общем языке. Просто развитие фантазии и слуха не имеет предела. Скажем так, у нас есть общий язык, и мы стараемся сделать из него поэзию. Это занимает много времени. Я сижу с ними над каждой нотой, чтобы построить правильную артикуляцию, найти правильную ассоциацию.

У нас с ними очень много проектов намечено, у нас взаимная любовь. Есть предложение «Страсти по Матфею» вместе с моей Musica Аeterna делать. Два оркестра, два хора.

— Тогда давай про твой оркестр поговорим, про его пермское будущее.

— Все переезжают из Новосибирска в Пермь.

— А у кого семьи?

— Все равно.

— Им дают жилье?

— Да.

— Но это человек тридцать. А из кого будет состоять новый большой оркестр?

— Из Москвы и Санкт-Петербурга приедут. Большинство тех музыкантов в России, которые нас интересуют, к нам присоединяются. И из Франции, Германии, Голландии тоже приезжают жить в Перми. Девять человек приезжают из Европы, которые нас любят очень.

— Духовики?

— Большинство — да.

— А что будет с тем оркестром, который уже есть в Перми? Ты с ним встречался?

— Нет, но скоро я буду делать с ними программу, и я собираюсь с ними постоянно работать, чтобы поднять качество.

— Как будет функционировать новый оркестр?

— Смотри, каждые 20 дней мы делаем с ними один концерт или оперу в концертном исполнении. Остальное время — репетиции. Чтобы достичь удивительного качества. И два концерта в месяц камерные, где оркестранты обязаны играть, чтобы все развивались как солисты. Внутри оркестра должны быть подразделения — для современной, барочной и ренессансной музыки.

— Какие для этого есть площадки в городе?

— У нас три точки. Во-первых, сцена Оперного театра. Еще мы будем делать концерты в фойе — там оно очень красивое. И органный зал Филармонии.

— Когда этот новый большой оркестр будет в сборе?

— В сентябре. Уже будет бетховенский состав — это около шестидесяти человек. А в декабре еще больше. И еще будет очень много хороших дирижеров, которые даже в Москве не работают.

Сам театр постепенно переводим в формат stagione. Три постановки в год. Часть театра пока продолжает работать в репертуарном режиме. Но спектакли ставим блоками — три дня подряд один спектакль, чтобы все отрепетировать. Не будет такого, чтобы каждый день новый спектакль. Скажем, три «Онегина», потом один день перерыв, потом три дня другое название.

— А хватит публики в Перми на три вечера подряд с одним названием?

— Хватит. Потому что не будет рутины, мы будем хороших певцов на каждый спектакль привозить. Я перевожу туда всех моих певцов.

— То есть, скажем, Вероника Джиоева тоже уходит из Новосибирска в Пермь?

— Ну конечно. Вся моя команда, которую я туда привез, уходит.

— А тогда что происходит с местной оперной труппой? Она распускается?

— Почему? Я намерен заниматься с местными певцами. И вырастить их. Это моя работа в принципе. Ими просто никто не занимался.

— Уже какие-то запланированы премьеры?

— «Так поступают все женщины» в сентябре — из Баден-Бадена. Но будет другой каст, очень мощный — Кермес будет петь, Джиоева, Малена Эрман. Потом мы делаем оперу Курляндского «Носферату», где режиссер будет Теодор Терзопулос и инсталлятор Янис Кунелис. Это первый раз Кунелис в опере, об этом бы мечтал любой оперный театр мира! И потом, у меня переговоры с Черняковым, но пока не могу сказать название. А следующий год — «Свадьба Фигаро» с тем же Филиппом Химмельманом, который поставил «Так поступают все женщины». Еще намечена копродукция с театром Real (Жерар Мортье, который руководит сейчас мадридским театром, уже делал совместную постановку с Новосибирском, над которой тогда работали Курентзис и Черняков. — OS). Планы очень большие.

— Сколько ты будешь проводить времени в Перми?

— Много.

— У тебя же есть еще западные проекты…

— Есть. Что интересно, оставлю; другое отменяю, чтобы быть в Перми.

— С Большим театром какие у тебя перспективы?

— «Воццек» и «Утраченные иллюзии» Десятникова. И всё.

— Каково будущее Дягилевского фестиваля, который много лет существует вокруг Пермского театра и является одним из самых серьезных и масштабных в России?

— Следующий фестиваль я возьму в свои руки. Есть идея, чтобы Анатолий Васильев был главным лицом следующего фестиваля.

— На какой срок подписан твой контракт с Пермью?

— На пять лет. Если бы этого не случилось, я все равно бы забрал из Новосибирска Musica Aeterna. Были предложения перевести оркестр в Европу. Но из-за того, что я люблю Россию, я считаю, что нужно продолжать эту работу.

Мы, конечно, хотим сделать абонемент в Москве и Петербурге, чтобы можно было показывать, что мы сделали. Но в идеале нужно, чтобы люди приезжали нас послушать в Пермь. Есть недорогие билеты. Один час с небольшим лететь — чтобы послушать настоящую музыку, с деталями, с качеством. То, что невозможно услышать в Москве и Петербурге. ​

Источник