Считается, что толерантность — это какая-то новая в Европе идея, которая Европу и развалила. А вот когда Европа была сильна, могуча и била турок, никакой толерантности там не было. Как же не было-то? Вот только что на «Золотой Маске» Пермский театр показывал оперу Моцарта Cosi fan tutte, «Так поступают все». Два итальянских дворянина, чтобы проверить верность своих spose, наряжаются двумя богатыми албанцами, и на второй день суженые уступают любви ряженых.

Во времена Моцарта граница цивилизаций проходила по Адриатике, как сейчас по Гибралтару, так что албанцы — османские подданные с того берега — не просто другие мужчины, но еще и представители совсем другого мира, совсем другой культуры. Налицо измена не только европейским мужчинам, но и европейской цивилизации. Но в финале модератор дискуссии Дон Альфонсо заявляет: а чего вы хотели, все так делают. Вы же их любите, вот и примите их такими, какие они есть. Только что изменивших вам с турками. И принимают. Налицо двойная толерантность — в сфере сексуальной морали и мультикультурности.

Теодор Курентзис поставил с пермским театром идеальную оперу — она идеально спета и сыграна оркестром в яме и актерами на сцене. Лучше Моцарта не сыграл бы и он сам.

Одну из невест поет звезда немецкой оперы Симона Кермес. Все знают, что классическая певица — это такая, которая в длинном струящемся платье, встанет, стоит и смотрит неземно. Иногда руки к груди приложит, но тогда глаза еще больше закатывает. А это уже давно не так, это нас обманывают детские воспоминания. Именитые-то классические певицы теперь уже наши ровесницы, им 30-40. А некоторым, страшно сказать, целых 25. И ведут они себя соответственно. Им, примерно как нам, смешно подносить сложенные к груди руки и закатывать глаза. И Симоне Кермес смешно. У нее вообще любимая музыка для домашнего расслабона — группа Rammstein. Поэтому, когда она поет свою Фьордилиджи, Симона рук не складывает, а наоборот, то локотки к бокам прижмет и боками в такт туда-сюда двигает, то коленки слегка согнет и двигает уже бедрами. Головкой мотает, с ноги на ногу ритмично переступает. А то каблучком в такт в пол стучит и поворачивается туда-сюда. И личико на сторону выразительно скривит. Если звук отключить, можно подумать — поет Земфиру. Правильно отец Всеволод Чаплин говорил: Моцарт — Бритни Спирс своего времени. И Rammstein своего времени тоже. От тональности зависит.

И вот Симона Кермес летает на Урал к совершенно замечательному греческому дирижеру Курентзису, который перекочевал сюда из Новосибирска и половину года проводит теперь в Перми, а оставшееся время — между Германией и Англией. На Урал едет ставить Моцарта немецкий режиссер Маттиас Ремус с немецким же художником по свету, а служанку поет Анна Касьян, армянка, родившаяся в Тбилиси, но постоянно проживающая в Париже, так как оттуда удобнее ездить петь в лучших французских театрах, куда ее то и дело зовут. И все это с солистами, хором и оркестром собственно Пермского оперного театра, который тут звучит лучше всяких зальцбургских и венских — недавно слушал, могу сравнить.

И когда смотришь на такого вот идеального Моцарта с Урала с участием своих и чужих со всей Европы — думаешь: ну, какая же мы не Европа. Прекрасная же Европа мы и есть. И как мы можем все замечательно сделать — не хуже, чем везде. Лучше. И какой бы мы были прекрасной европейской страной, если бы и во всем остальном просто поступали так же: просто, не задумываясь тяжеловесно об особом пути и не отвлекаясь на ерунду, не глядя, кто откуда и чей, ставили бы Моцарта — в бизнесе, в государственном управлении, в религии, в труде, отдыхе и личной жизни. Всё делали бы так, как сделали в этом уральском Моцарте. И все бы точно так же прекрасно получилось. Это ведь легко совсем, просто надо делать так, как поступают все.

Русская жизнь