27–28 апреля в Пермском театре оперы и балета состоится премьера 4-х одноактных балетов. Для их постановки в Пермь были приглашены три молодых и очень известных хореографа. Один из них – британский хореограф Даглас Ли.

Сейчас Даглас Ли является премьером Штутгартского балета и одновременно с большим успехом ставит для театра балетные спектакли. Он дважды был приглашен в Нью-Йоркский институт хореографии для работы с артистами труппы New York City Ballet. Также Даглас Ли поставил спектакли для Национального балета Норвегии, для Королевского балета Фландрии и для Берлинского государственного балета. Критики в его балетах отмечают особый хореографический стиль, который характеризуется созданием потрясающих скульптурных образов, которые Даглас Ли создает, тонко выстраивая работу партнеров и мастерски используя язык классики.

Хореограф Даглас Ли ответил на вопросы корреспондента «bс».

Даглас, работали ли Вы раньше с российскими артистами?

– Нет, это моя первая постановка в России, а пермские артисты – первые из россиян, с кем я работаю. В моей постановке заняты ведущие артисты пермского балета, в том числе прима пермского балета Наталья Моисеева. Балет поставлен на музыку Гивена Брайерса и называется Souvenir.

Как бы Вы определили стиль Вашего нового балета?

– Это одноактный балет, в котором заняты 4 танцовщицы и 5 танцовщиков. Балет не имеет сюжета, а стиль я бы назвал неоклассическим модерном.

Пермские артисты, занятые в вашей постановке, воспитаны в традициях классической балетной школы. Вам это не мешает?

– Рисунок роли и все движения, которые выполняют артисты в моем балете, требуют от них большой физической силы и выносливости, а это танцовщику может дать только школа классического балета. Я и сам как танцовщик получил классическую подготовку в Лондонской Королевской школе балета, так что с пермскими артистами мы прекрасно понимаем друг друга.

Вам не мешает работать то, что наш театр репертуарный, ведь в Европе принят формат «стаджионе»?

– Для меня как раз эта система привычна, Штутгартский театр, в котором я работаю, тоже репертуарный. Но я представляю, как сложно работается моим коллегам, привыкшим к системе «стаджионе». Они просто не могу себе представить: как это можно сегодня танцевать «Жизель», а завтра «Дон-Кихота» и при этом еще репетировать новый балет.

Кто оказал на Вас влияние как на хореографа?

– Самые известные хореографы нашего времени – Иржи Киллиан, Гленн Тетли, Уильям Форсайт – танцевали в Штутгартском балете и ставили там спектакли. Мне очень нравилось работать вместе с ними, особенно меня привлекало то, что, несмотря на мировую известность, они скромные и добрые люди, не выпячивающие свое эго.
Но я многое получаю даже от тех хореографов, чье творчество мне не близко. Как танцовщик в их спектакле или просто зритель, я всегда отмечаю, как бы я поставил эту сцену, это стимулирует появление собственных идей.

Значит ли это, что хореограф в Вас уже «победил» танцовщика?

– Скорее, да. Недавно, когда внезапно один из артистов не смог выйти на сцену, мне пришлось становиться на его место и танцевать в своем спектакле. И мне это не понравилось, я понял, что хотел бы находиться в зрительном зале и видеть всю сцену и всех танцовщиков со стороны, иметь возможность анализировать и оценивать происходящее.
Я танцую в Штутгартском балете с 1996 года. В 2000 году я стал солистом, в 2002-м – премьером Штутгартского балета, но этот сезон для меня последний, я заканчиваю карьеру танцовщика.

Кто для Вас абсолютная звезда в мире хореографии?

– У меня нет идеала. Пожалуй, больше других на меня повлиял Уильям Форсайт, но на него самого очень сильное влияние оказал Баланчин.

На Западе ставят в основном одноактные балеты, а русская публика приучена к полуторачасовым постановкам, как правило, имеющим сюжет. Вы бы хотели поставить такой балет?

– Да, мне это кажется очень интересным. Иногда я даже начинаю задумываться, накидывать какие-то идеи для постановки. Но вовремя вспоминаю, какой титанической работы это потребует, и… успокаиваюсь.

Мне очень нравится, что в пермском театре можно посмотреть эти спектакли. У вас идет, например, «Жизель» в классической трактовке. Я видел совершенно авангардную постановку «Жизели». Но это так прекрасно, что наряду с ним существует и пермский спектакль.

Что, на Ваш взгляд, необходимо для успеха современной балетной постановки?

– На 80 % – это музыка. У хореографа могут быть самые фантастические идеи и самые талантливые танцовщики, но если не подобрана правильная музыка, то успеха не будет.
Я постоянно ищу музыку для моих балетов и слушаю ее все время в огромном количестве. Если музыка понравилась, но сразу ее использовать негде – откладываю про запас. При этом балет в стиле модерн совсем не исключает классику, одна из моих недавних постановок шла под музыку Баха, Хиндемита и Бриттена.

А почему для пермского спектак-ля Вы выбрали музыку Гивена Брайерса?

– Первоначально я подобрал совсем другую мелодию. Но когда мы приехали в Пермь и я первый раз вошел в здание театра и пошел по этим залам и коридорам, так хорошо сохранившим и театральный дух, и старинный шик, меня охватило волнение и такое особенное настроение, что я сразу понял, какая музыка нужна моему балету.

Какой артист для вас идеальный?

– Для себя я всех артистов делю на две категории. Одним можно долго объяснять, рассказывать о замысле, но в конечном итоге все сводится к тому, что придется просто показывать – как надо двигаться и где должны быть руки-ноги. Другие, наоборот, просто схватывают твою идею, загораются ею, и с ними над образом работаешь уже на уровне какого-то обмена энергией. Конечно, я люблю работать именно с этими артистами.

Источник