По своему содержанию некоторые события Дягилевского фестиваля, что открылся в четверг в Пермском театре оперы и балета, заткнут за пояс иные столичные начинания. Центром притяжения первых трех дней стала мировая премьера оперы Дмитрия Курляндского «Носферату» (вернее, второй ее показ — первый был назначен на пятницу, 13 июня). После, да и во время просмотра этого спектакля, автора этих строк постигло чувство горького сожаления: столица или, точнее, обе столицы живут на обочине театральной реальности, в глубокой провинции. Острие же здесь, в Перми. Два сногсшибательных проекта: опера XVI века и опера XXI открывала и закрывала этот сезон в Перми.
Можно сколь угодно долго говорить о немыслимых бюджетах, о том, что Теодор Курентзис играет не по правилам, игнорируя репертуарную политику, и превращает театр в собственную игрушку (не исключено, что «Королеву индейцев» Перселла, как и прошлые сенсационные постановки под его началом, в Перми больше не увидят), но факт остается фактом: скоро кокошники и терема вместе с париками и камзолами (читай — осторожность и угодливость интендантов, их неготовность к эксперименту, в котором сегодня так нуждается оперное искусство) превратят отечественный музыкальный театр в пыль.
«Носферату» Курляндского почти двухчасовая, по замыслу автора, «музыка открытого рта». Или «до-музыка»: традиционного звучания инструментов или голоса здесь почти нет, есть — попытка музыкальными средствами (симфонический оркестр, солисты и хор) проанализировать человеческое дыхание — ровное, спокойное, хриплое, болезненное, задыхающееся и т.д. С той только разницей что процесс, занимающий, в общем, несколько секунд, здесь растянут до 112 минут. 112 фантастических, захватывающих, затягивающих в свои путы минут. За ними титанический труд композитора и исполнителей: партитура, что вызвало крайнюю степень восторга у некоторых зрителей, исключает импровизацию, каждый звук нотирован. Здесь цепляют скрепки на струны, водят по ним резиновым шариком, используют пенопласт, клоунские дуделки, пилят пилами, точат ножи и пр. Все — в строго прописанном ритме, ибо именно временная организация музыкального процесса для композитора в этом произведении важнее всего. Он создает реальность или вместе с либреттистом (Димитрис Яламос) и постановщиками (режиссер Тодорос Терзопулос и художник Яннис Кунеллис) творит миф. Все это даже не театр, а «до-театр» с ритуальным действом свадьбы и одновременно похорон невесты или «пост (экспрессионистский)-театр», обнажающий до костей дьявольский мир вампира Носферату. Смелый проект. Таким и хочется видеть современный музыкальный театр.