Ведомости: Пермской «Королевой индейцев» открылась конкурсная программа фестиваля «Золотая маска»

Апрель

24

25

26

27

28

29

30
Май

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Июнь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Июль

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Август

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Сентябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

25.12.2014

Театральный бомонд на спектакле Теодора Курентзиса — дело обычное, но на сей раз и его реакции зашкалили. После двух исполнений «Королевы индейцев» — концертного в «Новой опере» и сценического на Новой сцене Большого театра — фейсбук взвыл всеобщим восхищением. «Что-то случилось под ложечкой», — признаваясь в этом, люди вряд ли догадывались, что транслируют то мучающее и честное, что влилось в них звуками Перселла, мастерством оркестра и хора musicAeterna, роскошным шепотом актрисы Маритксель Карреро, скорбными откровениями сопраноДжулии Баллок и, конечно, лично переживаемой каждым ситуацией сообщности с Теодором Курентзисом.

Почувствовать Королеву индейцев как самого себя — это, пожалуй, закладывалось в самой идее постановки. Это никакая не опера — фантом. Последнюю работу 1695 г. к драме Джона Драйдена Перселл не дописал: умер. Курентзис набирал музыкальный текст из оставшихся кусков сочинения, каких-то известных арий вроде Music for a while, ранних хоровых антемов, даже сам присочинил интерлюдию с арабеской хоругвеносцев. Ну а сюжет с подачи режиссера Питера Селларса позаимствован из романа 1970-х гг. «Затерянные хроники Terra firma» никарагуанки Розарио Агилар. Роман и сам по себе вышибет слезу. А тут — еще Перселл.

Весь этот спектакль — тонкая вязь вещей, по сути малообязательных. Хореографические вставки Кристофера Уильямса и декоративный наив художника Гронка — скорее, оформительские причуды, нежели сценографическая опора. «Всесильный бог деталей, всесильный бог любви» балует здесь, щипая нервы веревочками подвешенных полотен, вкатывающихся танками живописных каляк-маляк, выпиваемого под славный дуэт захватчиками пивка, слепого и радостного свадебного обряда. И все же подвижная конструкция лоскутной музыки, романного текста, современных предметов и живых людей оказывается единственным в своем роде сосудом, в котором зыбкое пламя художественной и человеческой настоящести разгорается, надежно высекая искру Божью.

Американский радикал Питер Селларс наитием угадал и собрал то, что в этой постановке предстает свойственным вовсе не западной, а нашей культуре. Мятеж души, любовно-ненавистнические перепады между чуждым и родным, торжествующее непостоянство открываемого либо эмпирически (любовь), либо религиозно (страдание). Индейцы Селларса — не только снятые с сетчатки его глаза Малевич и Дейнека, но и ожившие пермские деревянные скульптурки, то вострубающие, то покоряющиеся гласу Божию. За это пастернаковское присутствие «в вековом прототипе» режиссуру принимаешь с какой-то недистанцируемой благодарностью. Что уж говорить о музыке Перселла, которая у Курентзиса звучит так, словно композитор позднего британского Возрождения знал о нас буквально все?!

В Большом театре Курентзис дирижировал с температурой. Спектакль — в сравнении с пермской премьерой — тоже немного лихорадило. Но излишне долгие паузы сделали звуковой рельеф тоньше, а сниженный адреналин создал эффект тихо и тревожно проживаемого свидания с музыкой, которую пермяки «маленькой вечностью» опрокинули в нашу жизнь.

Елена Черемных | Ведомости