Фото: Андрей Чунтомов

Чтобы сразу покончить с конспирологией: как ты оказался на новом месте?

Алексей Мирошниченко спросил у меня, не соглашусь ли я возглавить труппу, затем предложил кандидатуру театру, генеральный директор Андрей Борисов согласовал ее с министром культуры Пермского края, министр — с губернатором.

Что такое для тебя Пермский балет — с каким ощущением ты входишь в компанию? 

С хорошими предчувствиями. Для меня это не чужая земля: корни труппы ведут в Петербург, в Кировский-Мариинский театр, откуда мы с Алексеем вышли оба. У меня есть опыт работы со школой (Пермским хореографическим колледжем. — С.Д.), я хорошо знаю репертуар театра. Пермский балет — сильная и самобытная труппа, от которой ждут событий. Очень высокий уровень, исполнительский и зрительский, и в этом большая заслуга Алексея. Сегодня в Перми есть поле для маневра.

Три предыдущих сезона ты работал заместителем Славы Самодурова в «Урал Балете». Что принес тебе этот опыт?

В Екатеринбурге с меня сняли шоры: я иначе стал смотреть на музыкальный театр в целом. Славе я очень благодарен — он дал пример общения с труппой и грамотной сборки репертуара.

Ты был штатным хореографом труппы наравне с Самодуровым: Петипа и Иванов в петербургском Императорском балете, Баланчин и Роббинс в New York City Ballet — не помню, чтобы в постсоветских труппах мирно уживались два творца. Не было тесно?

Красивые сравнения — не знаю, насколько уместные. Была не теснота, а чувство плеча. До переезда в Екатеринбург для меня оставалось загадкой, как Слава совмещает работу постановщика, репетитора и администратора: я думал, что так нельзя. Теперь понимаю, что именно так и нужно.

«Сделать Жизель мигранткой — это слишком просто»

Есть. Вопрос в том, как она соотносится с профессиональными потребностями трупп. О мастерской: всему свое время.

О главном: каковы ближайшие планы Пермского балета — не конкретные названия, а генеральная линия?

Ближайший план — войти в форму и скорее открыть новый сезон. Генеральная линия — три пункта: классика ХХ века, «Баланчин & Co»; балеты XIX века, причем интересно смотреть на них, немного меняя привычный ракурс; новая хореография, в том числе моя собственная. Планируем заказывать новую музыку. Спектакли Алексея Мирошниченко остаются в репертуаре, в планах есть и его новая постановка. Хочу включить в афишу оригинальную работу Славы Самодурова. Другие имена пока оставлю в секрете.

Вторая задача — вырастить новых артистов. Пермская школа сильна. Приглашать столичных звезд необходимо и полезно, но важнее всего те, кто поступит в труппу, перейдя дорогу.

Старинные балеты в новом ракурсе — это Жизель-мигрантка или Аврора, пораженная коронавирусом?

Жизель в пиджаке и в эмиграции мне как раз неинтересна. Это слишком просто. Балет может быть современным благодаря энергии и ритму танца, а не соленому либретто. В 2021 году мы с Самодуровым выпустим в Екатеринбурге «Конька-горбунка», то есть моя работа в «Урал Балете» не заканчивается. За фантастику отвечают восстановленные танцы 1912 года, реальные персонажи танцуют новую хореографию, а ведущие сказки — рэперы из группы EK-Playaz. И все в новом дизайне Насти Нефедовой. Путь «Конька» или «Пахиты» мне кажется плодотворным — но не единственным.

Ты классический хореограф — или современный?

Современный. Делить весь мир на «классику и современность» — корень зла.

Твое предыдущее интервью на COLTA.RU называлось «Россия — не балетная страна». Что скажешь на этот счет спустя четыре сезона?

Сегодня — самая балетная. Я перестал понимать, что такое «балетная страна». Мы же не говорим «драматическая страна» или «постдраматическая страна». Просто нужно решить, для чего мы до сих пор пытаемся ставить балеты, а потом пытаемся их смотреть.

Текст: Софья Дымова