Уже завтра в Пермской опере состоится заключительная премьера сезона — камерная опера «Curlew River / Река Керлью». Евгений Воробьев — музыкальный руководитель и дирижер постановки — об опыте работы с партитурой Бенджамина Бриттена и непривычным пространством театра.
Фото: Татьяна Шкляева
Это первая ваша работа как музыкального руководителя постановки. До этого вы были музыкальным руководителем на концертных программах. Возникли какие-то трудности в работе над проектом, когда вы как руководитель постановки должны учитывать музыкальные задачи в целом спектакля, а не только в плане работы хора?
Это обычный рабочий процесс. Он почти не отличается от подготовки концертной программы — у нас есть текущие задачи, над которыми мы работаем. Просто другого масштаба. Если обычно мы просто готовим материал и работаем в соответствии с пожеланиями музыкального руководителя, то здесь материал объемнее, сложнее, есть конкретные сценические условия, которые важно учесть, оперная постановка — все-таки оперная постановка, и очень интересно делать что-то важное и значительное.
Как особенности пространства (сцена и зрительный зал меняются местами) диктуют принципы работы с музыкой Бриттена? Приходится ли вам чем-то жертвовать, от чего-то отказываться, что было задумано первоначально?
Здесь нет такого, что нужно чем-то жертвовать. Есть просто другие условия, которые отличаются от тех, к которым мы привыкли. Это новая задача для певцов и артистов оркестра — у них есть новые для них позиции и непривычный ансамбль. Приходится много работать над тем, чтобы адаптироваться к этим условиям, но это — то, что всегда происходит практически со всеми новыми локациями. В нашей постановке довольно много людей оказались в неожиданной для себя ситуации, наша задача — научиться работать с этим конкретным пространством, не жертвуя ничем. Безусловно, с точки зрения акустики работать сложнее: акустика театра рассчитана на то, что звук идет в зал, а мы работаем в обратном направлении, у нас изначально была непростая задача, но это условие проекта и в этом есть своя особенность — то, как постановка звучит с пустым залом, который у нас становится своеобразным резонатором.
Почему вы с режиссером Федором Федотовым выбрали именно это сочинение Бриттена? Что оно дает для развития театра, хора, солистов оперы?
Обсуждалось много вариантов. Это произведение Бриттена крайне интересно и занимает особое положение среди камерных опер, здесь фактически все участники постановки — певцы и оркестранты — являются частью одного общего ансамбля. Это очень новая история, здесь много взаимодействия между певцами и отдельными музыкальными инструментами, что является одной из важных основ постановки. А еще в этой опере много разных планов. Музыкальное действие не является линейным. Оно происходит в разных плоскостях, мы одновременно существуем в разных темпах, в разных метрах, разных тональностях — это очень интересно, непросто, и это вызов для всех участников постановки.
Есть ли уже дальнейшие планы, ведь «Река Керлью» — это часть триптиха? Планируете ли осуществить постановку всего цикла, который можно рассматривать и по отдельности, и в целом?
Мы не обсуждали постановку трилогии. «Река Керлью» — вполне самостоятельное произведение, которое может идти отдельно. Скажем так, есть много интересных вещей, которые хотелось бы поставить.