Газета «Звезда»: Данная свыше

Невольник сталинского ГУЛАГа, ещё не написавший того, что ему предстояло, мог ли он предвидеть, что 16 мая 2009 года на сцене Пермского театра оперы и балета разразится премьера оперы «Один день Ивана Денисовича»? А ведь мог. Солженицына мало знают как поэта. Но в лагере, словно в предчувствии пульсирующих токов будущей повести, с которой в Отечестве нашем начнется отсчет попранной Истины, его настигнут строки:
Выходим, клокоча, выходим, проклиная,
До самых звезд безжалостных все вымерзло, все ярко, —
И вдруг из репродуктора, рыдая,
Наплывом нанесет бетховенское largo…
Опера!.. Её уже «наносило». Из клубящегося Времени, в дымный разрыв которого в том же темпе (largo — это медленно) будет удаляться и удаляться в финале премьеры телогреечная фигурка Ивана Денисовича. Я попытался взглянуть на нее глазами вдовы писателя — Натальи Дмитриевны Солженицыной, сидевшей в зале от меня неподалеку. Вот так же — руки за спину, будто поддерживая поясницу, шел Александр Исаевич в одном из последних телевизионных репортажей о нем. В разрыв какого Времени он уходил? Одновременно в прошлое и будущее?.. Потому что они часто меняются местами. В каком веке живет протопоп Аввакум? В ХVII или во всех последующих? Возможно, в ХХ столетии он перевоплотился в Солженицына. Но у Аввакума была Марковна, спросившая его: «Долго ли нам, Петрович, ещё идти?» И был ответ: «Марковна, до самыя до смерти». Но был и ответ ответа: «Добро, Петрович, ино ещё побредем». Иногда думается: не прозвучало бы этого ободрения Марковны, не существовало бы и дальнейшего пути Аввакума. Вот такой Марковной и видится мне Наталья Дмитриевна Солженицына (до замужества Светлова).
 — Его Бог по жизни ведет. Через лагерь провел. От рака спас. Женщину поменял…
Это сказал мне Виктор Петрович Астафьев.

Читать далее