Хореограф Антон Пимонов выпустил первую работу в качестве нового руководителя Пермского балета — «Озорные песни» на музыку Франсиса Пуленка. Комментирует культуролог Татьяна Розулина.

Недавно на страницах COLTA.RU легенда петербургского феминизма заявила: происходящее в театрах, дескать, дрочерство, искусство для искусства. Отлично, да здравствует оно! Правда, формулу «искусство для искусства» Любовь Блок еще 90 лет назад назвала мертвой, «потому что бессодержательного искусства нет». И еще: «Очень многое в понятии “искусство” сбивает литература».

В «Озорных песнях» Антона Пимонова нет ни литературы, ни выдаваемой за художество публицистики. Это искусство, намеренно принявшее старомодную форму «одноактного бессюжетного балета» (верю, настанет день, когда и вас стошнит от этой унизительной формулировки). Эти 22 минуты оказываются злее и острее многих новых спектаклей, честно следующих представлениям о правильном, актуальном и современном, — если только правильно настроить глаз.

Фото: Антон Завьялов

Отвязные тексты, которые Франсис Пуленк использовал в вокальном цикле, давшем название спектаклю Пимонова, оставлены без русских титров. Хореографа интересуют чистый ритм и энергия голоса. Пианист за роялем и баритон расположены прямо на сцене — точно электроподстанция, дающая ток танцевальному движению: Артем Абашев и Константин Сучков в первый вечер, Алексей Сучков и Алексей Герасимов во второй эту свою функцию выполнили с блеском.

Постановщик, он же руководитель труппы, упрятал премьеру между «Серенадой» и «Рубинами» Джорджа Баланчина. Тут бы и сказать про самоубийственное соседство с гением, брякнуть что-нибудь про эпигона — и что там еще обычно принято говорить про «молодых хореографов»? Но сравнения с Баланчиным ничего не дают: Пимонов, хоть и пользуется тем же языком классических па, мыслит самостоятельно и в подпорках не нуждается.

Нет, самое начало балета очень, конечно, похоже на «Русские сезоны» Ратманского. Но это тоже не имеет никакого художественного значения: если Пимонов и усвоил у Ратманского что-то существенное, то сам принцип построения танцевальной фразы — контраст темпов, резкие замедления-оплывания после серии быстрых па. Он не боится повторять эти серии и целые разделы номеров, увлекается элементарным синхроном и каноном (пускай порой и во вред форме). Есть и формальные изыски вроде тройного дуэта, в котором партнерши не встают с планшета сцены. Лексикон редуцирован, в обилии введены обычные шаги и бег, техника композиции подчас близка к репетитивной. Вкупе с гротескными деталями — размашистыми ходами с пятки или волочением через сцену внезапно омертвевших партнеров — это порождает очень специфический юмор: озорные песни мутируют в сарказмы.

---

Эти 22 минуты оказываются злее и острее многих новых спектаклей, честно следующих представлениям о правильном, актуальном и современном, — если только правильно настроить глаз.

---

Хореограф изобретательно тасует три пары исполнителей на протяжении 12 номеров («Озорные песни» дополнены фортепианными миниатюрами Пуленка), и единственное, что здесь выглядит спорным, — это три медленных номера, следующих друг за другом подряд в середине формы: ритм балета проседает. Теперь исполнителям и репетиторам предстоит навести на эту хореографию резкость: научиться динамично ходить и бегать, привести в порядок работу рук и верх корпуса (задранные плечи у мужчин подчеркнуты неудачным кроем футболок: костюмы придумывал сам хореограф), дать нужные акценты. Уже на втором спектакле ритмы обрели остроту, появился должный охват пространства, и пластическая машина балета вышла на проектную мощность — танцевали Екатерина Пятышева, Анна Терентьева, Илья Будрин и Артем Мишаков, а также Полина Булдакова и Кирилл Макурин, выступавшие и в первом составе.

Можно ли по первой работе Антона Пимонова судить, какой курс взяла одна из ведущих балетных компаний страны? Нет, это станет понятно сезона через два.

Ждать ли нам теперь от хореографа не камерной работы, а монументальной, сюжетной, полноценной? Тоже нет — лучше отучиваться делить искусство на большое и маленькое по принципу мещанской доступности и длительности: больше — не всегда лучше.

Фото: Антон Завьялов

В первом тексте, вышедшем на COLTA.RU в 2020 году, коллега размышляла об искусстве гранд-дамы современного танца Анны Терезы Де Кеерсмакер и задавалась вопросом: «Что современно?» По прошествии года вопрос утратил смысл. Понятия современности и актуальности разошлись на словесные и технологические спекуляции — фонтан цифрового искусства, вызванный пандемией, этот процесс завершил. Все возрастающую ценность будет иметь искусство, которое не станет выпрыгивать из штанов, чтобы казаться современным, — не станет бить по лбу и называть явления окружающей жизни напрямую.

В новом году пожелаем российскому балетному театру побольше «Озорных песен».


Текст: Татьяна Розулина, Colta.ru