Светлана Ивановна Мишланова — артистка миманса в «Богеме». В 2017 году она успешно прошла пробы на роль жены владельца кафе «Момус», не побоялась окунуться в незнакомую ей театральную среду и побывала на гастролях театра в Баден-Бадене. Мы побеседовали с ней об этом опыте.
Моя жизнь с театром никак не связана, но когда-то я была журналистом, работала пиарщиком и долгое время преподавала в университете, поэтому для меня не страшно выйти на большую аудиторию. Я увидела объявление в соцсетях, что приглашают на кастинг на роль хозяйки кабачка. Искали человека, который был бы похож на постаревшую Симону Синьоре. Я решила, что схожу на него, потому что это круто и весело. Если не возьмут, что я теряю? Для меня в этом нет ничего обидного, зато я потом буду рассказывать, как ходила на оперный кастинг.
Кастинг проводил режиссер Филипп Химмельманн, и мне очень повезло, что он меня выбрал. Роль у меня совсем маленькая, я делаю всего несколько действий на сцене, тем не менее это очень ответственно. Когда мы делали первую постановку, я видела, как много труда вкладывается в любую мелочь, как обсуждается непростая судьба каждого персонажа, даже небольшого. У каждого есть своя история, легенда, жизненный сюжет, наш второй акт интересно разглядывать — это целое кино.
Со стороны не видно, как много народу обеспечивает то, что люди видят на сцене. А за сценой театр — огромный сложный организм с тяжелым трудом. Мне даже неловко, что ради моей крошечной роли работают те же гримеры, костюмеры. В какой-то момент [у меня] было чувство, что мне сейчас скажут: «Ну всё, поваляла дурака — и хватит». А потом началась примерка костюмов, гримеры занялись моей неземной красотой, и уже через полгода мы выступали в Баден-Бадене.
Я очень мало чему в жизни завидую, единственное — это голос. Если он тебе дан, это такое счастье, такой божий дар. На каждой репетиции я испытываю счастье, потому что слышу, как сливаются воедино волшебные голоса певцов. Вот эти ребята, которые только что ходили рядом, пили воду из кулера, болтали о чем-то, выходят на сцену и становятся просто небожителями. И это счастье — быть среди них. Те, кто придут в театр и услышат их живьем, тоже на какое-то время станут счастливы.
Интересно, что они — актеры с невероятной биографией, выступали на лучших сценах. И вот подходит ко мне человек и говорит: «Я такой-то, давайте познакомимся». У них нет никакого чванства, снобизма, может, они сами не понимают, какие они великие люди. Мы переписываемся с ними в соцсетях, я слежу за всем, что выкладывает Костя Сучков, переписываюсь и слежу за премьерами Маттиаса Лутца — режиссера возобновления.
После первых представлений я поняла, что людей держит в артистах: работа тяжелая, но наступает момент, когда ты выходишь перед залом на поклон и этот зал, заполненный людьми с сияющими глазами, аплодирует тебе. Я понимаю, что они аплодировали солистам, но я стояла здесь на этой сцене, и это были аплодисменты и мне тоже. Я очень боялась разрыдаться. До сих пор этот момент волнует и бегут мурашки по спине.
Вообще, в театре работают сумасшедшие люди, это не вопрос. Германия, мы возвращаемся в гостиницу, из каждой комнаты звучит музыка, ребята репетируют — это фантастика. В жизни так мало совершенства, а тут оно есть. И так хочется, чтобы оно сохранялось, и оно сохраняется. Я очень порадовалась новой постановке «Богемы» — новый дирижер работал страстно, горячо, он отлично вписался.
Для меня попасть в театр — как попасть в отряд космонавтов. Среда, конечно, совершенно особая, она не похожа ни на что, где я бывала прежде. Когда я кому-то рассказываю, что у меня был такой сюжет в жизни, мне никто не верит. Я звала всех своих знакомых [на кастинг], никто не пошел: «Вдруг надо мной будут смеяться? Вдруг у меня не получится?» Люди очень быстро сдаются в этой жизни. А жизнь дает шансы, их можно использовать, можно нет.