3, 4, 6 и 7 апреля в Пермском театре оперы и балета пройдут премьерные спектакли «Кармен» Бизе в постановке Филиппа Чижевского и Константина Богомолова. Это вторая совместная работа дирижера и режиссера после генделевского «Триумфа Времени и Бесчувствия» в театре Станиславского и Немировича-Данченко, за который Чижевский два года назад получил «Золотую маску».

Фото: Мария Венславская-Грибина

Как известно, Петр Ильич был на премьере «Кармен». И я понимаю, что там уже есть прямо-таки его «Иоланта», прямо-таки Баллада Томского из «Пиковой». Я даже услышал аллюзию на музыку Микаэла Таривердиева — «если у вас, если у вас, если у вас нет жены». Что-то такое Цунига поет в конце второго акта. Вот возникают эти аллюзии, они здоровские, они классные. И от этого появляется такое, знаешь, теплое чувство… В этом, кстати, преимущество людей, которые часто играют новую музыку, — я могу читать партитуру Бизе так, как будто она написана сейчас. Например, каким-нибудь нашим товарищем Невским.

Фото: Мария Венславская-Грибина

Правда, что ты попросил для этой постановки купить новые ноты оркестру? 

Ну да, конечно, я хотел, чтобы в нотах не было никаких старых пометок, это было мое условие. И они сразу заказали свежий нотный материал оркестру, певцам — клавиры. На всех спевках с нами работает Анита Поликарпова — коуч по французскому. 

Диалоги будут по-французски? 

Нет, конечно. Ну зачем в Перми по-французски? Диалоги русские, они будут, скажем так, откорректированы Костей. Это не совсем новый текст. Он работает с материалом либретто. Где-то его чуть-чуть видоизменяет. Но радикальных отклонений пока нет. По крайней мере, на сегодняшний день так. 

Фольклорную музыку Средиземноморья в эту свою «Кармен» ты не добавляешь?

Ты знаешь, я думал на эту тему. Конечно, здесь это все более чем уместно. Были такие мысли. А потом я подумал: а почему бы не сделать все так, как написано у Бизе? Шуточки там, конечно, будут определенные. Но именно импровизации средиземноморской — ты знаешь, нет, не будет. Я захотел сейчас сделать Бизе в таком чистом ключе. Даже снятия звука у певцов контролирую. Чтобы они нигде ни на восьмую не перетягивали ноты. Конечно, есть определенные традиции исполнения — например, когда оркестр доигрывает, а певец, так сказать, «выносит». Это сольная квазикаденция получается. Но я этого не делаю, я стараюсь исполнять максимально приближенно к тексту. Тем самым мы отменяем накопившиеся за годы стереотипы исполнения. И все звучит уже несколько иначе. 

«Выносит» — это на вашем сленге такая специальная подача солиста, после которой непременно случаются аплодисменты? 

Это от нас зависит — насколько удастся создать и накопить эмоцию, чтобы зритель не мог аплодировать. В Генделе это удавалось. Даже после самой хитовой арии «Lascia la spina» у нас ни разу не было, чтобы зал аплодировал.

То есть ты не хочешь, чтобы внутри спектакля аплодировали даже после хитов?

Не хочу. После «Арии с цветком» мне крайне не хочется, чтобы были аплодисменты. Потому что там очень красивый переход к следующему эпизоду.

Мы сделали кое-какие купюры. У нас акцент на личных взаимоотношениях главных героев. И если в каком-нибудь хоровом фрагменте по действию ничего не происходит — «виват, Эскамильо», ну и что? — почему бы это не убрать? Вместе с тем я некоторые традиционные купюры, наоборот, раскрыл. Скажем, есть эпизод очень красивой музыки в дуэте Кармен и Хозе из второго акта — его почему-то обычно купируют, а я оставил.

Кстати, интересный момент. Мы сидели с Костей уже после того, как обсудили все купюры, и он мне говорит: давай вернем вот этот фрагмент, пожалуйста, мне нужно. Это, наверное, первый случай, когда режиссер просит дирижера вернуть музыку.

Что самое сложное в работе с ним?

Когда человек умный и слышащий — всегда можно в диалоге все решить. Со своей стороны, могу сказать, что на какие-то его предложения я сначала внутри себя говорил «нет», а потом думаю: а давай попробуем. И он то же самое. Я не знаю, какие с ним сложности. Я довольно тихо говорю. Он тоже. Вот мы оба тихо говорим, иногда даже шепотом промеж собой. В аудитории тоже тишина. И так все мирно происходит. Эмоциональные эпизоды случаются, когда какая-то шутка удается.

Фото: Мария Венславская-Грибина

Как тебе работается в Перми?

Сцены в Перми я не знал. Я там был только один раз, когда в составе жюри «Маски» слушал «Травиату». Больше никаких спектаклей там я не смотрел. Сцена довольно удобная. Акустически есть какие-то некомфортные моменты. Допустим, оркестранты говорят, что первая виолончель в яме играет и не слышит, что у нее в группе творится. А так театр очень камерный и вполне себе соответствует опере Бизе. «Кармен» — это ведь тоже довольно камерная история. Написана для театра «Опера комик». А то, что ее ставят на больших сценах, — это уже XX век сыграл свою роль. Плюс момент скандальности — все ею сразу заинтересовались начиная с первой постановки.

Она же сначала провалилась…

Ну, понимаешь, а как она провалилась? Она провалилась со стороны критики. А коммерчески она была абсолютно успешна. Это факт. Около 50 исполнений в первый год. Это, по-моему, очень круто. Как мы знаем, на скандале многие вещи как на дрожжах растут.

Текст: Екатерина Бирюкова, Colta.ru