Впервые на сцене была поставлена неоконченная опера Шостаковича «Оранго» (1932), обнаруженная 11 лет назад в архиве композитора, а также балет «Условно убитый» на музыку Шостаковича, написанную для эстрадно-циркового ревю в Ленинградском мюзик-холле в 1931 году. Премьеру подготовили худрук Пермской оперы и Дягилевского фестиваля, дирижер Теодор Курентзис, хореограф-постановщик Алексей Мирошниченко, художники Андрей Войтенко и Татьяна Ногинова.
Но мировая премьера сочинений Шостаковича — событие историческое и раритетное, хотя оркестровая версия «Оранго», сделанная британским композитором Джерардом Макберни по заказу вдовы Шостаковича Ирины Антоновны, и исполнялась уже с 2011 года Эсса-Пекка Салоненом, в том числе и в Москве. В этой версии неоконченная опера, состоящая из 11 номеров Пролога, прозвучала и в Перми. Правда, для полноценного театрального формата Теодор Курентзис объединил «Оранго» в один вечер с балетом, созданным на музыку «Условно убитого». Название «Убитого» всплыло из той же архивной папки в обрамлении экстравагантной истории о карточном проигрыше Шостаковича-игрока, за долги обязавшегося директору ленинградского Мюзик-холла Михаилу Падво написать музыку для ревю. Долгов оказалось на сорок музыкальных номеров злободневного шоу о задачах населения по химзащите и борьбе против внешних врагов. В создании того спектакля участвовали Исаак Дунаевский, хореограф Федор Лопухов, Клавдия Шульженко, Владимир Коралли, Леонид Утесов и его Теа-джаз, акробаты, лошади, собаки. С красивым размахом и с той же актуальностью «Условно убитый» предстал и сейчас. Но в жанре балета-феерии, поставленном Алексеем Мирошниченко, и впитавшей дух известных шостаковичевских балетов тех же 20-х-30-х годов — «Золотого века», «Светлого ручья», «Болта». А это дух ресторанных фокстротов, физкультурных спартакиад, индустриальных ритмов и простодушных героев, верящих в утопии Советской страны.
И надо заметить, что найденные архивные опусы Шостаковича, с их сатирой на современное общество, на навязываемые ему «ценности», на культивирование образа врага и девальвацию сложных смыслов, сводящихся к лозунгам и дилетантизму, оказались актуальными сейчас. А сюжеты «Оранго» и «Условно убитого», объединенные ироническим «ретро» советской эпохи, обрели даже более законченную драматургию: сначала — опера-пролог «Оранго» с ее абсурдным новым героем — человеком-обезьяной. Обросший лохматыми черными прядями этот комический персонаж, обряженный в шаровары и исполняющий «чижика-пыжика» на металлофоне, примечателен тем, что распугивает своим эксцентричным поведением иностранных гостей. Поразить же воображение должны хоры в рабочих комбинезонах, прославляющие труд, бодрые физкультурники в синих трусах-«парашютах», выстраивающиеся в шеренги и пирамиды. И, разумеется, главный конвертируемый «сувенир» страны Советов — балерина, бесконечно наматывающая пируэты и фуэте.
Веселая ирония «Оранго» стала ключом и для балетной феерии «Условно убитого». Правда, здесь уже на сцену выбежали не «футуристические» или гиперболические герои, а граждане советской страны: марширующие юные пионерки, работницы в красных косынках, очаровательная Машенька Фунтикова, торгующая эскимо и срывающаяся в любовные дуэты с Курочкиным. По сцене непрерывной цепочкой пробегали советские граждане — с портфелями, с колясками, милиционеры, хулиганы, деятели Осоавиахима. Проводили овчарку, ищущую химвещества. А герой в гимнастерке Бейбуржуев исполнял образовательную пантомиму с противогазом, обучающую граждан химзащите. Из динамика неслась примечательная «аутентичная» речь: «Советский Союз находится в капиталистическом окружении. На всем земном шаре мы пока единственная страна социализма. Умирающий капитализм не уступит без боя…»
Хореографическая драматургия очаровала ироническими «клише» из советских времен: здесь и размашистые «героические» соло Бейбуржуева, передвигающегося большими батманами, и его же темпераментный пьяный танец в ресторане, заканчивающийся на четвереньках у ног Машеньки Фунтиковой, здесь и «фокстротная» ресторанная массовка, и дурной хмельной сон Машеньки — варьете «ангелов» с красными крыльями и нимбами, отсвечивающими фольгой. Наконец, комическая фантасмагория финала, где влюбленные Машенька и Курочкин спасаются от погони разъяренного от ревности Бейбуржуева в бодрой массовке физкультурников в противогазах. Советская химзащита не подвела.
К слову, Ирина Антоновна Шостакович присутствовала на пермской премьере «Оранго» и «Условно убитого». Вдова композитора провела встречу с публикой в Фестивальном клубе и приняла участие в Международном симпозиуме, посвященном теме «Легкая музыка от Дягилева до Шостаковича». Международный симпозиум — традиция фестиваля, от которой не отказались и при нынешнем секвестированом бюджете. Как повлияет новая финансовая ситуация на будущее Дягилевского фестиваля? Это тема, актульная не только для Перми. Об этом говорил и известный австрийский пианист, многлетний куратор музыкальных программ Зальцбургского фестиваля Маркус Хинтерхойзер.
— Конечно, фестивали изменились потому, что изменилась финасовая ситуация. А финансовая ситуация изменилась потому, что изменилась политическая ситуация. Но культура — основа для инфраструктуры общества. И я могу осуждать политиков за то, что они не уважают этот общественный договор. Он больше не функционирует так, как должен. Поэтому фестивали поддерживаются все меньше, в них стало меньше смелости, у них стало меньше денег, и мы вынуждены в своем порограммировании учитывать огромное количество параметров — например, посещаемости, окупаемости, которые не отражают сути вещей. И если мы сейчас потеряем конструкцию этого общественного договора, мы потеряем то, что мы потом не достигнем никогда.