Один из величайших триумфов эпохи Мортье: как музыкально-поэтическое заклинание Питер Селларс представляет в Королевской опере Мадрида «Королеву индейцев» Пёрселла.

Плюсом фрагментарных произведений является то, что с ними можно сотворить все, что угодно. Так как они никогда не обладали законченной драматургией, их невозможно вывести из состояния равновесия. В настоящее время Королевский театр представил зрителю семиоперу Пёрселла «Королева индейцев», которая не была закончена в связи со смертью композитора в 1695 году. Как сообщалось, это произведение, состоит из «танца, музыки, литературы, театра и изобразительного искусства».  Это наилучшие составляющие поэтической и музыкальной изысканности почти четырехчасового вечера, тематическое продолжение недавно вышедшей в свет в этом же здании оперы Вольфганга Рима «Завоевание Мексики» (Франкфуртер Альгемайне Цайтунг от 11 октября).

О высочайшем качестве арий, плачей, дуэтов, гимнов и аллегорического «театра масок» последнего произведения Пёрселла можно больше не говорить. Это произведение останется наигрустнейшим примером резко прерванного творчества. Едва проходят шестьдесят минут музыки, как в нее начинает вливаться брат Пёрселла Даниэль и другие формы, которые так часто можно услышать в современных записях. Таким образом, трагедия «Королева индейцев» Джона Драйдена и сэра Роберта Говарда, послужившая основой для семиоперы, становится еще более печальной в связи с невозможностью узнать, каким образом она бы воплотилась в жизнь у Пёрселла.

Если только кто-то столь же целеустремленный, как Питер Селларс, не возьмется за что-либо столь же достойное пространных рассуждений. Если он сможет развить эту тему, для того, чтобы в итоге «отполировать» ее снизу, сверху и со всех сторон и сделать ее «непревзойденно круглой», вместо того чтобы болтать, ведь это уже и так было.

В «Королеве индейцев» речь идет о вполне современном столкновении культур и религий, о разрушительном влиянии конкистадоров на Мексику и чувстве удушья, возникающем при столкновении с политическими и коммерческими интересами. Отличительной особенностью мифологических материалов барочной оперы является то, что ее конфликты легко переносимы на сегодняшний день. Инки с одной стороны, народы майя — с другой являются факторами колониальной системы, которую, в конце концов, побеждает  любовь «Королевы индейцев» Текулихуатцин (ее роль очень трогательно и глубоко исполняет Джулия Баллок) к завоевателю Дону Педро де Альварадо (Ноа Стюарт). Еще задолго до этого, во времена более внушительных бюджетов, Питер Селларс мечтал поставить эту межкультурную драму, опирающуюся на тему метисов, как четырехъязычный ответ Пёрселлу, с европейскими и мексиканскими инструментами, латиноамериканской музыкой, с участием артистов  различных континентов. И все это для того, чтобы рассказать о «столкновении» различных миров.

Сегодня не осталось ни малейшего шанса сотворить нечто подобное. Но все же, то, что можно пережить в Мадриде, довольно близко к идеалу. Пассажи из романа «Белая девочка и птица без ног» (исп. Laniiia blanca y los pajaros sin pies (1992)) никарагуанской  писательницы Розарио Агиляр, рассказывающие о судьбе женщин в период конкисты, расширяют структуру старинной придворной драмы. Сцена пуста вплоть до спускающихся сверху роскошных ярких полотен представителя направления чикано в Америке Гронка, придающих сцене что-то детское и в то же время нечто бесконечно печальное.

Не важно, танк это или лошадь, все это передано на полотнах и напоминает азиатский кукольный театр. Никаких боевых парадов, грохота и крови: во всем правит тишина как в лирических строках «поэта-метафизика» Джорджа Херберта. Изредка можно увидеть, как передаются сцены насилия, абстрактно возникая на сцене. Но оно все же происходит. Вместо жестоких действий ― четыре танцора (танцовщиц), символизирующих веру коренных народов до встречи с огнестрельным оружием, к ним прибавляются мелодии, идущие, как может показаться, из медитации. Семиопера Пёрселла ― это не спектакль-пропаганда, это поэтически-музыкальное заклинание, увлекающее зрителей в глубины универсальных воспоминаний, к мыслям.

Греческий дирижер Теодор Курентзис, ставший уже постоянным гостем в Королевской Опере, очень тонко и точно проводит через всю драму оркестр Пермской оперы, партнера по копродукции, и выдающийся своей элегической динамикой хор. При этом драма, несмотря на чрезвычайно важную тему, несет в себе нечто интимное. И, конечно же, нужно сказать о пении. В этой смеси молодых голосов из Америки, Белоруссии, Южной Кореи, Германии, Франции и Южной Африки, поющих вопреки разному цвету кожи о расизме прошлых лет, нет слабых сторон. Можно сказать, что это политическое высказывание. Сюда неплохо подходит изречение Питера Селлерса о тайном намерении его новой «Королевы индейцев»: «Я хотел бы отнять у англичан их национального композитора Генри Пёрселла, чтобы вновь подарить его миру».

При этом режиссер не заостряет внимание на истории испанской колонизации. «Грусть является подлинной, ― говорит он, ― разочарование является подлинным. Трагедия является подлинной. Но я никого не обвиняю». Тот факт, что несколько националистически настроенных зрителей, увидевших свою испанскую родину оскверненной, громко ругаясь, встают и покидают во время антракта зал и, как настоящие патриоты, не возвращаются ко второму действию, уже удручает.  Ведь таким образом, их обходит стороной аллюзия к актуальным дебатам по поводу испанской истории, спетая сразу после антракта хором,  являющимся главным действующим лицом вечера. Потрясающее до глубины души пианиссимо молит: «Не помни, Господи, прегрешений наших… И прегрешений отцов наших» (с англ. Remember ... Remember, o Lord, not the offences of our forefathers).

Отличительной особенностью опер Пёрселла является то, что они, опираясь на христианскую почву, наполнены ритуалами чуждых религий; а также восхитительная театральная музыка, которую можно услышать лишь на сольных концертах, так как его произведения едва ли могут попасть на сцену другим образом. Мадридская постановка извлекает, тем самым, максимум, возвращая театру такие песни, как «Music for a while», «Sweeter than roses» или неподражаемый дуэт  «О Lord, rebuke me not».

Иногда Курентзис и его хор останавливаются на пять, шесть секунд, чтобы дать возможность более отчетливо услышать  хоровое пение, эти, так часто повторяющиеся и усиливающие драматический эффект «never» или «nothing», которыми так богато произведение Пёрселла. И именно это остается в конце убийств: «Нет ничего, нет ничего, всего лишь ветер, дым и прах» (англ. «There's nothing, no, nothing, to be trusted here below»). Так выглядит небесное царство верующего.

Жерар Мортье, в сентябре был грубо смещен со своего поста в Королевской опере Мадрида. Он не мог остаться на премьеру спектакля, а был вынужден уехать в Германию для курса химеотерапии. Это был его триумф как художника, который можно было пережить в те дни в Мадриде. Одна из наивысших точек успеха его работы. Он показывает, на что способна сцена и чего не достичь отточенному цифровому видеоискусству: непосредственность, неподдельный трепет и сердцебиение от красоты, которую можем увидеть только мы, здесь и сейчас. На пресс-конференции Мортье шутил: «Я не присутствую на премьере «Королевы индейцев, чтобы не слышать свист и недовольные возгласы». Но все было по-другому. К сожалению, Жерар Мортье не слышал тех оглушительных оваций, которые вызвал результат работы его грандиозной театральной труппы.

Пол Ингендэй | Немецкая газета Frankfurter Allgemeine Zeitung