В Пермском театре оперы и балета начался 140-й сезон, и чувствуется, что в связи с торжественностью даты к формированию репертуара здесь относятся очень тщательно. К центральному событию первой половины сезона — премьере оперы Моцарта Cosi fan Tutte («Так поступают все женщины») — зрителей готовили постепенно. Не случайно первой оперой, исполненной после открытия сезона, стала «Кармен» в постановке прежнего художественного руководителя театра Георгия Исаакяна, но с «тюнингом» от его преемника Теодора Курентзиса.

Опера «Кармен» — один из самых нашумевших исаакяновских спектаклей. В 2006 году он выдвигался на «Золотую маску» и вызвал настоящую критическую бурю. Вольности, допущенные Исаакяном на сцене, так возмутили критическое сообщество, что по уровню скандальности пермская опера почти сравнилась с «Детьми Розенталя» в Большом театре. В то же время менее нервные наблюдатели не смогли не оценить стильность постановки и её внутреннюю логичность, а также красивый голос, темперамент и великолепные внешние данные пермской Кармен — Надежды Бабинцевой.

Исаакян отказался от цыганских юбок и цветов в волосах, непременных в традиционных трактовках «Кармен». Действие его спектакля происходит во Франции времён фильмов «новой волны». Кармен — не размашистая испанка, а сдержанная, загадочная, внешне холодноватая француженка, в которой тем не менее проглядывает внутренний огонь. В качестве примет эстетики кино 1960-х годов — бытовые детали на сцене, прежде всего так возмутившая многих сантехника.

Исаакян всячески подчёркивает, что «Кармен» — французская опера, написанная по французской повести. Испания — не более чем условность, а суть — история экзистенциальной войны мужского и женского начал.

При таком подходе кому нужен стандартный текст либретто? Поскольку к словам никто и не прислушивается, исполнение оперы по-французски выглядит просто логическим продолжением «офранцузивания» всей истории.

Внешне постановка ничуть не изменилась: основной интерес Курентзиса, конечно, связан с музыкой. Здесь были предприняты самые серьёзные усилия. Любовь маэстро к громкому и энергичному звучанию оркестра вполне оправдала себя, когда зазвучала знаменитая увертюра. Отлично, очень бодро звучал хор (хормейстер Дмитрий Батин в финале получал букеты и аплодисменты вполне заслуженно).

Первое же появление Кармен вызвало некоторое недоумение в зале: Наталья Буклага, которую Курентзис предпочёл Надежде Бабинцевой, исполнила культовую хабанеру тихо-тихо, на самом рискованном пианиссимо. При этом она так старательно модулировала, что, казалось, вот-вот сознание потеряет от внутренних усилий. Было понятно, чем певица пленила маэстро: она спела очень точно и чисто. Но темперамент Кармен пропал полностью — Буклага была сдержанной и даже зажатой. По части голосового богатства новая Кармен большого впечатления не произвела: её голосовые возможности уступают выучке и старательности. Зато выглядела Буклага очень по-французски в ярко-красном мини на высоких каблуках — длинноногая, стройная, с отличной причёской в стиле 1960-х.

«Хозе» Михаил Векуа, «позаимствованный» из Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, был её противоположностью: пел он красиво, играл темпераментно, заразительно, а выглядел забавно, что, впрочем, ему легко простили. Все понимали: у Векуа в Перми нет ни одного конкурента — с тенорами в театре всегда были проблемы. Обаятельный певец заработал в финале бурные зрительские овации, так же как и баритон Максим Аниськин из Новосибирска, певший партию Тореадора. Появление француженки Анны Касьян в роли Микаэлы сенсацией не стало, хотя и её «разогретая» публика принимала очень тепло.

Нельзя сказать, что «Кармен» стала выглядеть по-новому. Но ощущения старого, заигранного спектакля точно не было. Даже те, кто видел эту постановку не единожды, ощутили свежий интерес, будто речь шла о настоящей премьере.

Источник