До зимы
Однако с тех пор, как этот высокий элегантный уроженец Греции возглавил пермскую оперу, выговаривать его имя научились даже те, кто последний раз ходил на музыкальные спектакли или концерты лишь в школе. Переезд маэстро и его двух музыкальных коллективов в Пермь вызвало такой резонанс, что за событиями в нашем городе стали чаще обычного следить не только федеральные, но и зарубежные СМИ. Имя Теодора Курентзиса у кого-то ассоциируется с «баснословными гонорарами», размеры которых поспешило опубликовать и преувеличить ряд местных изданий, ссылаясь на «свои источники». Для иных — новый худрук пермской оперы — талантливый музыкант и человек, который привел в театр новую публику. Его персона обрастает сплетнями и слухами еще и потому, что возглавив нашу труппу, он остался «человеком мира». Сегодня он дирижирует в Перми, а завтра его ждут уже в Париже. В сознании обывателей, руководитель должен сидеть в кресле и подписывать важные бумаги. Возможно так оно и должно быть. Но не в случае с Курентзисом. В числе первых реформ, которые он затеял в пермской опере — переформатирование фестиваля, который носит имя Сергея Дягилева.
Накануне открытия Дягилевского фестиваля PRM.RU узнал о планах маэстро, событиях грядущего музыкального форума и о том, почему российскому минкульту не нужны новые консерватории.
— Теодор, прошло больше года, как вы приехали в Пермь, став художественным руководителем Пермской оперы. Как вы оцениваете это время? Поменялись ли ваши желания, с которыми вы начали работу?
— Если я что-то начинаю в своей жизни, то иду до конца. В моих планах, как прежде, сделать все, чтобы пермский театр стал источником кислорода. Чтобы в России был театр, который способен представить миру европейское качество во всем. Централизация культуры в Москве и Петербурге ни к чему не приводит. Там театры — это «витрины» правительства. Художественные руководители сидят в кресле до своей кончины. Там крупные театры служат только для пиара страны. И все. А кто будет сегодня играть для России? Любой провинциальный оркестр Германии сегодня лучше московских оркестров. Мне стыдно. И я не хочу с этим мириться. Я очень люблю Россию и считаю, что мы должны быть лучше немцев. Хоть я работаю в Германии, и у меня там есть оркестр, я не могу смириться с проигрышем России в музыкальном пространстве. Россия не имеет права быть второй страной… И я стараюсь в пермском театре к этому идти.
— Театр в пути к этой цели продвинулся за год? Я имею в виду музыкантов, которые служили в нем еще до вашего прихода, а не тех, что приехали за вами в Пермь.
—Я думаю, нет в Перми человека, который бы за этот срок не убедился в том, что качество музыкантов очень выросло. Это касается не только уровня оркестра, но и хора, и солистов. С ними проводится другая работа, другие репетиции… Но самое главное, что вся эта работа делается не для нас, а для зрителей. Значительно увеличилась посещаемость театра. Это очень большой показатель. Но все равно, к сожалению, здесь музыкальная культура была неважная. В городе до сих пор нет филармонического симфонического оркестра. Люди не имели возможности послушать большую серьезную симфонию. Пришлось нам ее сыграть. Оркестр нашего театра работает вместо филармонического оркестра.
— Но даже если вы добились того, что люди пошли в театр и стали слушать классическую музыку, существует эффект «первого интереса». Многие люди стали еще из любопытства ходить не только на спектакли, но и на концерты камерной музыки, симфонической музыки. Теперь пора подумать о том, как этот интерес удержать…
—Конечно, у нас есть своя стратегия. Мы тоже хотим, чтобы Пермь не на бумаге, а по факту стала культурной столицей. Чтобы через сто лет, когда люди говорили про Пермь, они не вспоминали только «соленые уши». Мы хотим, чтобы говоря про Пермь, имели в виду музыкальные традиции. Но для этого уже сейчас нужно провести очень серьезную работу. И работу не только с музыкантами, а со всем городом. Чтобы все люди, которые здесь живут, поняли, что театр — это духовный символ. Что театр не мавзолей. Что нужно учить ходить в театр и слушать хорошую музыку. Этому нужно учить! Но никто не учит. Ни в школах, ни в семье. Иногда, правда, приводят в театр школьников, но они сидят не на спектакле, а в телефонах и пишут смс-ки.
— Мне кажется, так обстоят дела не только в Перми, но и в европейских театрах…
—Нет. В Германии почти во всех домах есть пластинки с операми. Давайте посчитаем, в скольких домах в Перми есть пластинки с записью опер?
— Скорее всего, в домах музыкантов, настоящих меломанов и тех, кто учится в музыкальных школах и вузах.
— Но я говорю сейчас не о музыкантах, а о простых людях.
— Министерство культуры РФ в своем ответе на запрос студента музыкального колледжа ответило, что открывать в Перми консерваторию нецелесообразно. А вы о необходимости открыть подобного уровня заведение говорите буквально с первого дня работы у нас.
— А зачем министерству культуры открывать в какой-то Перми какую-то консерваторию?! Они свои «галочки» поставили в Петербурге и Москве. Им хватает там консерваторий. Какой им интерес в том, если Пермь вообще умрет завтра?.. Им важно, чтобы все ехали к ним, а лучше вообще ничего не открывать и не делать. Может, у нашего министерства культуры есть какая-то стратегия культурного развития страны или будущего образования? Все таланты сегодня уезжают учиться музыке в Цюрих или Мюнхен. И в будущем будет все также. Эта тенденция будет расти. Как только у людей начнут подниматься зарплаты, так они сразу же предпочтут отправлять своих детей учиться за границу. Потому что тут никого не волнует уровень образования, в том числе музыкального.
— Чем в этом году Дягилевский фестиваль будет отличаться от прежних?
—Будет совсем иная стратегия фестиваля. Это будет театральный, а не только музыкальный фестиваль. Фестиваль, где будут представлены последние тенденции мирового театра и современной музыки. Есть театральный фестиваль в Авиньоне, есть фестиваль старинной музыки, есть венский фестиваль. А мы делаем один, но такой, который будет отражать замысел Дягилева. Сегодня большинство продюсеров предпочитает работать с известными музыкантами или уже признанными звездами. И мало кто занимается продвижением молодых художников и изучением абсолютно нового, созданного в наши дни, здесь и сейчас искусства. Мы же хотим, как Дягилев, открывать новое, причем ориентируясь сразу на мировой масштаб. Дягилев был великим продюсером, хотя и обанкротился. Без него не было бы искусства XX века. В России бы без него жили только «медведи в искусстве». Мы бы не знали Шостаковича, Стравинского, Прокофьева. А ведь ими кто-то из современников должен был заниматься…
— Кто на Дягилевском фестивале будет представлять современное музыкальное искусство?
—нам приедет «Ensemble Modern». Самый лучший ансамбль современной музыки в мире будет в Перми играть невероятное произведение Бенедикта Мейсона «Chaplin Operas».На экране будут демонстрироваться немые фильмы Чарли Чаплина, а музыканты будут аккомпанировать.
— Ансамбль заменит тапера?
—Да. Я это уже видел в Баден-Бадене и мечтал когда-нибудь привезти на свой фестиваль. Еще у нас в первый раз на одной сцене будут играть Кристофер Тейлор и Антон Батагов — самые невероятные пианисты нашего времени. Владимир Николаев для нас специально сочинил поразительную музыку «Геревень», в пандан к «Свадебке» Стравинского, для такого же состава исполнителей: четыре рояля, перкуссия, хор и солисты.
— Представляя балет Стравинского «Петрушка» и обращаясь к постановке Николо Фонте, а не Фокина, вы решили соединить две эпохи?
—Мы должны понять, что сейчас в мире не существует ни одной серьезной постановки на эту музыку. А она великая! И мы хотим, чтобы в России был «Петрушка», хороший «Петрушка». Постановка Фокина — больше пантомима. И никто не может найти «расшифровку» этого балета. А мы захотели немножко отклониться от аутентизма. Мне даже странно, что я это говорю… Фонте этот балет поставил в Портленде, а я там дирижировал. В Перми будут танцевать наши артисты, а оркестр MusicAeterna будет играть лучшую партитуру XX века. Это очень сложная музыка. И важно, что на Дягилевском фестивале пермские зрители услышат несколько произведений Стравинского, которому в этом году исполнилось бы 130 лет. Вы услышите «Петрушку» и «Свадебку» — самое любимое сочинение Стравинского как для Дягилева, так и для меня. Это будет концертное исполнение. А в июне мы представим премьеру этого балета в постановке гения нашего времени Иржи Килиана.
— Для кого вы делаете такой изысканный фестиваль?
—Для всех. Я хочу, чтобы наша публика все это услышала, увидела драматические спектакли. Чтобы столкнулась с настоящей античной трагедией «Иокаста», которую поставил Теодорос Терзопулос. Я даже не столько хочу, чтобы наш фестиваль был успешен, с точки зрения внешнего туризма, сколько хочу, чтобы в залы пришли пермяки. Они — в первую очередь! Активное участие, диалог с пермскими зрителями — вот, что интересует меня прежде всего.