СМЕРТЬ В СЕВЕРНОЙ ВЕНЕЦИИ
На коллективы Пермского театра оперы и балета — оркестр и хор musicAeterna под руководством Курентзиса — съехался не только весь музыкальный Петербург, но и вся Москва. После того как в 2011 году фестиваль «Дягилев P.S.» отменил десятилетнее эмбарго на питерские концерты Курентзиса, который учился тут у легендарного Ильи Мусина, представлять греческого миссионера от музыки — дело вроде бы лишнее. Но программа была исключительно раритетной: Dixit Dominus, десятичастный оркестрово-хоровой псалом Генделя и «Дидона и Эней», опера Перселла. К обоим сочинениям Курентзис по отдельности прикасался еще в прежней жизни. В прошлом же сезоне, вооружив ими хор и оркестр musicAeterna, сорвал сенсацию в однозначно дягилевском Париже (зал Cite de la Musique) и ни много ни мало в Берлинской филармонии. Так что на сцену Большого зала Санкт-Петербургской филармонии пермяки выходили не варягами из «расейской» глубинки, а героями, увенчанными европейским лавром.
Самыми поэтичными образами не описать звук, явленный барочными оркестром и хором, в котором великому, несмотря на молодость, хормейстеру Виталию Полонскому удалось выстроить соотношение групп на основе какой-то высшей звуковой математики. Вместо привычного гендерного распределения на голоса мужские и женские хор musicAeterna буквально из воздуха производит звуковые кристаллы неземной красоты, полыхающие в кульминациях и словно зримо рассыпающиеся на атомы в тихих — до миражности — эпизодах. Никогда еще генделевская полифония не была так близка к красоте какой-то надчеловеческой нормы. И никогда еще оркестр с голосами хора не составлял такого естественного в своей прихотливости единства, где инструментальное равно вокальному и наоборот. Самое удивительное, что в сочинении молодого еще Генделя не растаяли сокровенные «льдинки» из знаменитой арии Холода, родом из написанной полстолетием раньше оперы Перселла «Король Артур». В двух предпоследних частях псалма ледяные «уколы» в сердце мучили, одновременно услаждая слух, как осколок, сладко мучивший Кая из «Снежной Королевы» Андерсена. Вместе с признаками «холода» в концерт проникла тема смерти, зазвучавшая в полную силу после антракта.
«Дидона и Эней» — самая известная из опер Перселла — предстала в совершенно новом развороте: не восхитительным свидетельством любви карфагенской царицы к троянскому герою, а подчиненностью людей высшей — божественной — воле, как в античной трагедии. Дидона (Анна Прохазка) в видимом полнозвучии своей царственности, на самом деле уже застигнута бредущей по обочине смертью, насланной на нее мстительными ведьмами (роскошные голоса Надежды Кучер и Дарьи Телятниковой). Истончаемость земного маршрута Дидоны и есть главное открытие Курентзиса, благодаря чьему волшебству мы вслушивались и в хтоническое шевеление хаоса, и в космогонию потустронней жизни. Эпизод перед знаменитым Плачем Дидоны — ударным местом всех исполнений — Курентзис оттянул такой капроновой перегородкой звуковых неопределимостей, что в зале на площади Искусств, показалось, хрустнули люстры.
Волшебные бисы They tell us that your mighty powers — самый скорбный из хоров последней оперы Перселла «Королева индейцев» (1695) и лирический антем Year My Prayer, O Lord раннего Перселла (1682) перевели дягилевское время на фестивале в то современное измерение, где синонимом «дягилевского» стоило бы мыслить уже не слова о «великом русском импресарио», а факт воочию засвидетельствованного чуда.