Business-gazeta: Как британец, полубельгиец-полумарокканец, москвич и грек из Перми очертили дягилевское пространство нашего времени

Апрель

26

27

28

29

30
Май

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Июнь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Июль

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Август

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Сентябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

01.12.2014

<...>

СМЕРТЬ В СЕВЕРНОЙ ВЕНЕЦИИ

На коллективы Пермского театра оперы и балета — оркестр и хор musicAeterna под руководством Курентзиса — съехался не только весь музыкальный Петербург, но и вся Москва. После того как в 2011 году фестиваль «Дягилев P.S.» отменил десятилетнее эмбарго на питерские концерты Курентзиса, который учился тут у легендарного Ильи Мусина, представлять греческого миссионера от музыки — дело вроде бы лишнее. Но программа была исключительно раритетной: Dixit Dominus, десятичастный оркестрово-хоровой псалом Генделя и «Дидона и Эней», опера Перселла. К обоим сочинениям Курентзис по отдельности прикасался еще в прежней жизни. В прошлом же сезоне, вооружив ими хор и оркестр musicAeterna, сорвал сенсацию в однозначно дягилевском Париже (зал Cite de la Musique) и ни много ни мало в Берлинской филармонии. Так что на сцену Большого зала Санкт-Петербургской филармонии пермяки выходили не варягами из «расейской» глубинки, а героями, увенчанными европейским лавром.

Самыми поэтичными образами не описать звук, явленный барочными оркестром и хором, в котором великому, несмотря на молодость, хормейстеру Виталию Полонскому удалось выстроить соотношение групп на основе какой-то высшей звуковой математики. Вместо привычного гендерного распределения на голоса мужские и женские хор musicAeterna буквально из воздуха производит звуковые кристаллы неземной красоты, полыхающие в кульминациях и словно зримо рассыпающиеся на атомы в тихих — до миражности — эпизодах. Никогда еще генделевская полифония не была так близка к красоте какой-то надчеловеческой нормы. И никогда еще оркестр с голосами хора не составлял такого естественного в своей прихотливости единства, где инструментальное равно вокальному и наоборот. Самое удивительное, что в сочинении молодого еще Генделя не растаяли сокровенные «льдинки» из знаменитой арии Холода, родом из написанной полстолетием раньше оперы Перселла «Король Артур». В двух предпоследних частях псалма ледяные «уколы» в сердце мучили, одновременно услаждая слух, как осколок, сладко мучивший Кая из «Снежной Королевы» Андерсена. Вместе с признаками «холода» в концерт проникла тема смерти, зазвучавшая в полную силу после антракта.

«Дидона и Эней» — самая известная из опер Перселла — предстала в совершенно новом развороте: не восхитительным свидетельством любви карфагенской царицы к троянскому герою, а подчиненностью людей высшей — божественной — воле, как в античной трагедии. Дидона (Анна Прохазка) в видимом полнозвучии своей царственности, на самом деле уже застигнута бредущей по обочине смертью, насланной на нее мстительными ведьмами (роскошные голоса Надежды Кучер и Дарьи Телятниковой). Истончаемость земного маршрута Дидоны и есть главное открытие Курентзиса, благодаря чьему волшебству мы вслушивались и в хтоническое шевеление хаоса, и в космогонию потустронней жизни. Эпизод перед знаменитым Плачем Дидоны – ударным местом всех исполнений — Курентзис оттянул такой капроновой перегородкой звуковых неопределимостей, что в зале на площади Искусств, показалось, хрустнули люстры.

Волшебные бисы They tell us that your mighty powers — самый скорбный из хоров последней оперы Перселла «Королева индейцев» (1695) и лирический антем Year My Prayer, O Lord раннего Перселла (1682) перевели дягилевское время на фестивале в то современное измерение, где синонимом «дягилевского» стоило бы мыслить уже не слова о «великом русском импресарио», а факт воочию засвидетельствованного чуда.

Елена Черемных | Business-gazeta.ru