На сцене Пермского академического театра оперы и балета состоялась премьера оперы «Самсон и Далила» (16+) Камиля Сен-Санса. Спектакль обозначен как копродукция Пермского оперного и Дягилевского фестиваля. Музыкальный руководитель и дирижер — Владимир Ткаченко; режиссер-постановщик — Анна Гусева. Сценографы — Юлия Орлова и Анна Чистова (костюмы); хореограф — Анастасия Пешкова.
Оперный шедевр «Самсон и Далила» Камиля Сен-Санса, созданный по законам французского музыкального театра XVIII века и интерпретирующий знаменитый библейский сюжет (Книга Судей 13-16 Ветхого Завета) о легендарном Самсоне и коварной Далиле, обманом узнавшей секрет его нечеловеческой силы, — редчайший гость на российской сцене. Автор либретто Фердинанд Лемер взял за основу текст Вольтера, написанный в 1734 году для оперы Жана Филиппа Рамо «Самсон». И место действия, и специфика конфликта настолько рифмуются с мировой новостной повесткой, что невозможно не вздрогнуть от титров первой музыкальной фразы:
— Господи! Бог Израилев! Услышь молитву детей Твоих, на коленях к Тебе взывающих…
Помните? Иудеи томятся в рабстве у язычников филистимлян. Самсон поднимает восстание и убивает правителя Газы Абимелеха. Иудейский народ празднует победу, но филистимлянская жрица красавица Далила хитростью и любовной игрой узнает у Самсона секрет его необычайной силы, которая кроется в волосах. Поверженный Самсон не может простить себе этого и просит бога вернуть ему силу, чтобы спасти соплеменников. Молитва услышана, стены языческого храма рушатся, погребая под собой и тех, и других.
Вот именно — тех, и других… С этого момента и начинается премьерный спектакль. Маленький мальчик в белом долго-долго бродит среди обломков и трупов, переводя свой бесстрастно-изумленный взор с одной картины разрушения на другую. Сценографическое решение не может не вызывать прямых ассоциаций с фото- и видеорепортажами военных действий с Ближнего Востока. Да и любых масштабных военных действий. На заднике крутится бесконечный ролик с изображением гористо-пустынной местности; на сцене — сплошной черный цвет с редким включением серого. Неровная поверхность выломленной плиты, на которой балансируют герои, символизирует буквально уходящую из-под ног землю.
Несмотря на почти постоянное присутствие танцовщиков «Балета Евгения Панфилова», и первый, и второй акт довольно статичны. Пластические картины здесь не дополнение, но одно из основных средств создания сценического полотна, так что за пермскую труппу contemporary dance можно только порадоваться.
По загроможденному пространству и без того небольшой сцены с трудом передвигаются артисты хора (иудейские рабы), одетые в робы, напоминающие форму современных заключенных. Они мало чем отличаются от рабовладельцев филистимлян, и требуется определенное напряжение, чтобы отделить одних от других.
Впрочем, визуальная монохромная тяжеловесность с лихвой компенсирована летящей музыкой оркестра, которая захватывает вас сразу, точно бурная волна Средиземного моря. Ораториальный и литургический характер оперы, сочетание торжественных хоровых эпизодов с красивейшими ариями и многофигурными дуэтами не дают отвлечься от музыкальной палитры ни на минуту. В исполнении оркестра Пермского оперного под управлением Владимира Ткаченко партитура Сен-Санса кажется спрессованной, плотной, упругой, а знаменитые лирические арии Далилы «Весна начинается» и «Мое сердце открывается звуку твоего голоса» приобретают более выразительные, чувственно-агрессивные краски. Отдельный респект хору под управлением Валерии Сафоновой — в хоровых сценах, особенно третьего акта, создан целый план давно ушедшего античного мира, присутствующего здесь точно раскаты далекого эха.
Та самая любовная сцена Самсона и Далилы, где первый мучительно борется между чувством и долгом, а вторая под маской любви подбирается к секрету своего врага, решена в двух разных плоскостях. Пока оперное действие во всех деталях передает внешний рисунок событий, балетная картинка показывает то, что происходит на бессознательном уровне героев. Подсознательно молодые, красивые, полные сил мужчина и женщина тянутся друг к другу — сознание (пропаганда) и принадлежность к разным народам заставляет их убивать.
Два состава исполнителей подобраны очень тщательно, с привлечением сил других российских театров. В первый вечер заглавные партии пели Светлана Каширина (Самарская опера) и пермяк Борис Рудак; во второй — Наталья Буклага и Давид Есаян (Новосибирский театр оперы и балета). Обе пары по-своему харизматичны и интересны, но особенно радостно за солистку Пермского оперного Наталью Буклагу, которая в последние сезоны демонстрирует высочайшее профессиональное мастерство выстраивания драматургии через вокал.
Кстати, сцена буйной языческой оргии (опера плюс активный балет) в третьем акте, где Далила в экстазе соединяется с демоническими сущностями, вызванными из преисподней, потребовали от исполнительницы не только серьезных данных драматической актрисы, но и профессиональных навыков артистки пластического театра. Язычники выносят труп Абимелеха, бьются в конвульсиях и режут собственные вены в акте жертвоприношения. Далила в пурпурном платье появляется в центре в сопровождении крупных лысоголовых «червей», льнущих к ней всеми своими липкими телами (музыкальное море оркестра штормит в четко заданной композиции). Образуя единую пластическую композицию, все четверо приближаются к авансцене, одурманенная Далила клонится навзничь с остановившимся, почти стеклянным взглядом и исчезает в глотках демонов.
Сценическая версия «Самсона и Далилы», поставленная режиссером Анной Гусевой, известной по постановкам Дягилевского фестиваля De temporum fine comoedia Карла Орфа (2022), «Персефона. Симфония псалмов» на музыку Игоря Стравинского (2023), российской премьеры оперы Паскаля Дюсапена Passion (2024), носит отчётливый притчевый характер. Месседж этой притчи ясен, как божий день: в глобальной войне миров победителей быть не может. Проигравший тоже один-единственный — весь мир. Так что бесстрастно-изумленный взор маленького мальчика в белых одеждах, что бродит в прологе среди гор мертвецов и камней — это по мнению авторов спектакля и есть реакция Создателя на ужасный финал.
Текст: Наталья Земскова, Газета «Звезда»