В пятницу, 27 декабря, со сцены Пермского театра оперы и балета прозвучит грандиозное произведение Генделя — оратория «Мессия» — в исполнении солистов оперной труппы, приглашенных артистов, хора под управлением Евгения Воробьева и оркестра во главе с Артемом Абашевым. Одну из главных партий в этот вечер исполнит меццо-сопрано Наталия Ляскова. Мы поговорили с ней о музыке Генделя, о репертуаре певицы в пермском театре и ее творческих устремлениях. 

Что значит для вас «Мессия» Генделя? Как сейчас продвигаются репетиции?

«Мессию» редко играют в России, и для меня лично это произведение как вызов. Я еще ни разу не исполняла музыку в данной стилистике, это будет мой дебют, и я очень благодарна театру за такую возможность. 

Интересно поработать с Дилярой Идрисовой — она мастер колоратур; может быть, я у нее чему-то научусь. С Сережей Годиным мы уже пели вместе в Cosi fan tutte Моцарта и в «Евгении Онегине» Чайковского — он отличный партнер. А вот Лисандро Абади — человек для меня новый.  

Концертное исполнение — всегда особая история в театре. А кто из оперных персонажей вашего репертуара вам ближе всех по натуре: Ольга, Керубино, Кончаковна, Музa/Никлаус, Флора, Принц Шарман, Любаша, может быть, Хозяйка Медной горы?

Думаю, Любаша — моя фаворитка. В этой партии проживаешь, как мне кажется, все грани женской натуры: любовь, страсть, ненависть, одержимость. После нее я остаюсь полностью опустошена, и для меня это хороший знак.

То есть успех/неуспех спектакля вы измеряете по своему внутреннему состоянию: если опустошена — значит, всё получилось? А как же радость?

Чувство радости и счастья испытываешь на сцене: когда волнение затихает, ты попадаешь в нужную волну, чувствуешь партнера, дирижера, оркестр. Для меня это счастье. Главное — побороть в себе страх и научиться доверять моменту.

Что вы предпринимаете для того, чтобы обрести доверие с партнером? Нужно ли вам для этого провести с ним много времени, поговорить вне репетиций, узнать поближе как человека? Вообще, расскажите, пожалуйста, о вашем методе работы.

Почти все мои партнеры — мои друзья или хорошие приятели, на сцене мы отлично друг друга чувствуем. А вообще, думаю, у музыки свой язык, неземной, который объединяет без лишних слов. 

Что касается моего метода, то он держится на трех китах: соблюдение режима (сон, питание, отдых), гигиена голоса, работа с концертмейстером. В целом, всё просто: чем больше репетируешь, тем лучше результат.

Влияет ли место учебы на становление оперного солиста? Или в этом деле главное — педагог, мастер, а где учиться: в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде — уже не важно?

Нельзя научить, можно научиться. По своему опыту могу сказать, что мне повезло попасть в круг людей, которые живут в музыке. Консерватория могла бы мне дать гораздо больше, не поступив я туда слишком рано, — но зато сэкономила время, и уже в театре наверстала упущенное. Воспринимается лишь та информация, к которой ты готов психологически, умственно и физически.

Что или кто привел вас в пермский театр? 

О пермском театре я услышала от моей коллеги Натальи Кирилловой на одном из концертов в Нижнем Новгороде в 2013 году. К тому времени я заканчивала [Нижегородскую] консерваторию и решила приехать в Пермь на прослушивание. Наташа познакомила меня с Медеей [Ясониди], затем было прослушивание у Теодора [Курентзиса, на тот момент художественного руководителя], после чего мне предложили стать стажером оперной труппы театра и параллельно работать в хоре musicAeterna. Работа в хоре была непростой, но дала возможность побывать в разных странах. Было волнительно и безумно интересно!

Теодор и Медея мне передали много бесценных знаний, я безмерно им благодарна, они для меня родные люди. Ну и конечно, мой концертмейстер — Жанна Исхакова. С ней мы трудимся ежедневно — как она меня только выносит (вокалисты бывают невыносимы)! А сцена — мой главный учитель.

Существуют ли для вас табу на сцене? Например, Надежда Кучер в своих интервью признавалась, что, спев главную партию в пермской премьере оперы Medeamaterial, она больше не вернется к ней, потому что тема материнства для нее сакральна.

Табу нет. Я только начинаю свой театральный путь, поэтому сейчас мне интересны все партии, с которыми я могу справиться.

Наталия Ляскова. Фото: Фатима Абаева

И куда, в сторону какого репертуара и каких партий сейчас направлены ваши мечты?

Я мечтаю спеть Кармен! Работаю над подвижностью голоса, чтобы попробовать себя в репертуаре колоратурного меццо-сопрано.

Можно представить, какая это будет Кармен — русалка! Какой репертуар для колоратурного меццо-сопрано вы рассматриваете?

Розина из «Севильского цирюльника» Россини, Шарлотта из «Вертера» Массне,  Адальджиза из «Нормы» Беллини, Октавиан из «Кавалера розы» Штрауса. 

Каково вам выступать в брючных партиях? Что они дают вам как певице, актрисе, женщине?

Это неизбежно для меццо-сопрано, и это весело. В каждой женщине есть мужские черты, так же как и в мужчине — женские. А если ты еще высокая и худая, то может получиться очень правдоподобно, ха-ха. 

А как вы подходите к концертному наряду? Скажем, редко когда певица выходит на сцену в брючном костюме. Есть дамы, которые считают, что платье оперной певицы должно быть непременно пышным и блестящим. А что думаете вы?

Лучше быть свободной от стереотипов и табу, создавать свои правила, но и их периодически нарушать. Главная функция концертного наряда — чтобы он вам был к лицу.

То есть вы готовы выйти в брючном костюме?

Да, и делала это не раз. 

Легко ли вы учите партии? Как чувствуете себя в иной языковой среде? 

Чтобы выучить большую партию, нужен в среднем месяц. Но если дедлайны поджимают, можно уложиться и в меньший срок. Оперы на итальянском и на французском языках мы поем часто, поэтому проблем нет. 

Через пение проще выучить иностранный язык?

Если задаться целью, то можно, думаю, быстро начать если не говорить, но хотя бы понимать.

Есть ли у вас вокальные и артистические ориентиры среди оперных певцов?

Мои любимицы: Елена Образцова, Гена Димитрова, Ширли Верретт, Мария Каллас, Фредерика фон Штаде, Кэтлин Ферриер.

Есть ли у вас любимая фраза из какой-нибудь оперы?

«Cosi fan tutte» [«Так поступают все женщины»]. У Моцарта было отличное чувство юмора. 

Интервью: Наталья Овчинникова