Солистка Пермской оперы Элона Коржевич делится в интервью, каково это работать над столь сложной постановкой, как «Норма» Беллини. Увидеть Элону в титульной партии можно будет 29 июня.
Фото: Андрей Чунтомов
Уже более полутора столетий партитура Беллини дает богатейшие возможности самым великим певцам. Каково это — оказаться в их числе? Есть ли у вас какие-то переживания, связанные с ролью, или вы, наоборот, уверены в себе?
Говорить о волнении, когда до тебя партию Нормы исполняли такие знаменитые певицы, как Джудитта Паста, Джоан Сазерленд, Мария Каллас, Монтсеррат Кабалье, мягко сказано. Это очень почетно и ответственно, и это прежде всего вызов самой себе. Партию Нормы нужно либо петь уверенно, либо вообще не петь. Невозможно чувствовать в себе неуверенность, берясь за такую «глыбу» искусства бельканто — только уверенность в себе, только вперед и ни шагу назад.
Для меня стиль бельканто — не новый, я уже пела заглавную партию в «Анне Болейн» Доницетти. И Норма, и Анна в чем-то похожи по приемам, технике и драматизму. Мне комфортно находиться в этом стиле, моему голосу в нем удобно, поэтому надеюсь, что конечный результат будет достойным.
Главная героиня изначально ведет двойную жизнь, живет во лжи (как верховная жрица она не вправе иметь детей, а тут их двое да еще, по сути, от оккупанта). Насколько самообман и предательство своего народа оправданы ради собственной любви и счастья? Как вам кажется, если бы Поллион забрал ее с собой в Рим с детьми, была бы она счастлива по-настоящему?
Я много думала об образе Нормы. Не могу сказать, что я в чем-то оправдываю ее или осуждаю, мне понятны ее мотивы и поступки, ведь это просто человеческая жизнь, которая состоит из взлетов и падений. Безусловно, с точки зрения ее служения народу, вере и ее богам она — клятвопреступница. Да, она совершила большой грех, но в конце она его искупила своей жертвой. То, что она хотела иметь детей от мужчины, которого полюбила, тоже понятно, она — человек, который хотел быть любимым и иметь обычное женское счастье. Я с удовольствием буду проживать на сцене с ней эти взлеты от любовной страсти и материнской нежности до каких-то сумасшедших поступков, например, когда она в порыве отчаяния хочет убить своих детей. Кстати, это очень трогательный момент. Говорят, что, когда Норма в мыслях прощается со своими детьми, даже мужчины плачут в зале во время исполнения этой арии. Это самое страшное и трогательное место в опере, и по накалу оно, на мой взгляд, даже превышает Casta Diva. Хотя, конечно, ничего нет равного этой величайшей арии.
Я надеюсь, что и зрителю будет интересна история Нормы, что он сможет погрузиться в эту драму, сопереживать героям. Как ни странно, мне кажется, в «Норме» нет отрицательных героев, все их действия по-человечески оправданы, и их легко понять. Очень откликается часть сюжета, посвященная женской дружбе. Мурашки идут от осознания того, что Адальджиза готова пожертвовать своей любовью и счастьем ради Нормы.
Не знаю, получилось бы у Нормы жить в Риме с Поллионом. Говорят, что история не имеет сослагательного наклонения. Но это была бы уже другая история, точно не «Норма». Скорее всего, у них ничего бы не сложилось из-за того, что они оба — равноправные сильные личности, чьи характеры в постоянных столкновениях.
Что особенно запомнилось в процессе подготовки спектакля?
Для меня самым запоминающимся всегда является сам процесс, он всегда ярче и красочнее, чем итоговый спектакль. Это отрезок жизни, который нужно прожить полноценно, и он, к сожалению, быстро проходит. Сейчас мы накапливаем все силы, энергию, которые потом выльем в спектакль. Очень порадовал режиссер Максим Петров и его оригинальный подход, с ним мы хорошо поработали над концепцией и образами героев. Хочу поблагодарить маэстро Миграна Агаджаняна — он очень мудрый и талантливый музыкант, опытный певец, и нам очень повезло с тем, что как певец он понимает наши сложности и помогает нам справиться с ними, находясь за пультом дирижера.