На открытии Дягилевского фестиваля в Перми состоялась главная оперная премьера российского сезона. Этот ее статус был ясен задолго до самого события, просто иначе и быть не могло — «Травиату» Верди ставит великий Боб Уилсон! Классик-реформатор со своей командой прибыл репетировать на Урал, отвесил комплиментов Пермскому оперному и даже провел полуторачасовую встречу с публикой. Ощущение события невероятной важности висело в воздухе, билетов на три спектакля давно было не достать, самолеты, поезда и машины из разных городов и стран свозили публику в вечерних платьях. Того, что творилось с вопящим и свистящим залом по окончании спектакля, я не видела никогда.

Сразу скажу: до Москвы спектакль доедет вряд ли — слишком сложные технологии, на отстройку светового оборудования нужна минимум неделя. Следующие показы в Перми планируются в ноябре и в феврале. 24 августа опера пройдет в кинотеатрах Москвы. В сентябре «Травиата» едет на гастроли в баварский город Фюссен.

Идея отдать теплый и сентиментальный вердиевский шедевр в руки расчетливого мастера охлажденного театра принадлежит покойному Жерару Мортье. Постановка планировалась для Мадрида, когда тот возглавлял там оперу. Но в итоге сложилась копродукция из четырех других театров разных стран, где Пермь — вторая в очереди после австрийского Линца. В Линце спектакль уже был показан в начале этого сезона, и главное его отличие — в нем не было Теодора Курентзиса за пультом.

Можно предположить, что это был совсем другой спектакль. Потому что оглушающее впечатление, которое производит эта работа, происходит именно из того напряжения, что возникает между музыкой и хорошо известной, фирменной уилсоновской картинкой.

Создатели того и другого — перфекционисты. Уилсон — это, в первую очередь, инопланетная пустота сцены с немногочисленными загадочными кристаллическими объектами и световая партитура, которой эмоции позволительны больше, чем персонажам с набеленными лицами и жестко прописанными кукольными позами и движениями. Индивидуальные штрихи — редкие, запоминающиеся и ни в коем случае не связанные напрямую с текстом либретто. Конечно, до чахоточного кашля в своем условном мире Уилсон не опускается: Виолетта сообщает о своем нездоровье, резко складываясь вбок каким-то нырятельным движением. А уличный карнавал за окном умирающей пляшет исключительно с помощью гибкой кисти ее руки в белой перчатке в луче света.

Спокойный юмор всех этих отставленных ножек и оттянутых ручек (знакомый московской публике по «Сказкам Пушкина» в Театре наций, а здесь особенно милый в исполнении прекрасного испанского тенора Айрама Эрнандеса, спевшего партию Альфреда) не отменяет общего гипнотического впечатления. В последнем действии главная героиня из куклы превращается в женщину с распущенными волосами, но все-таки не совсем живую, а скорее — античную героиню. Она поет не о личных перипетиях, а о Любви, Жизни, Смерти, Свете и тому подобных понятиях с большой буквы. И ей веришь. Поддерживает ее в самые ответственные моменты разгорающаяся позади нее полоса света и каждую секунду — оркестр MusicAeternaс Теодором Курентзисом.

Здесь пришло время сказать банальность о том, что в до боли знакомой партитуре маэстро сумел найти кучу нового. Но это действительно так. И, пожалуй, это поражает даже больше, чем труппа, крепко вымуштрованная под стилистику Уилсона, сам Уилсон, доехавший до Перми, и пермская публика, с таким восторгом его воспринявшая. Что нового можно найти в музыке «Травиаты»? Как можно добиться того, чтобы каждый звук воспринимался как подарок, чтобы так значителен был самый простодушный аккомпанемент, чтобы от бесплотного пиано и бескомпромиссного ритуального форте так захватывало дух?

Вместе с новой выдающейся дирижерской трактовкой вердиевской партитуры обретена и новая звезда. Молодая солистка Пермского театра оперы и балета со звонким балетным именем Надежда Павлова найдена пару сезонов назад в Петрозаводске и уже замечена в качестве Донны Анны в постановке «Дон Жуана», приезжавшей в этом году в Москву на «Золотую маску». Ее сильный, чистый и смелый голос творит чудеса вместе с руками ворожащего в оркестровой яме Курентзиса, а актерский талант наполняет громадным внутренним содержанием ее скованную режиссерскими запретами героиню.

Поводов, по которым надо ехать в Пермь, прибыло. К Моцарту и барокко добавился Верди.

Екатерина Бирюкова | Colta.ru