Независимая газета: Всё в этой музыке // Пермская опера на фестивале «Золотая маска»

Июль

26

27

28

29

30

31
Август

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31
Сентябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30
Октябрь

01

02

03

04

05

06

07

08

09

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

25.02.2013

На фестивале «Золотая маска» Пермский театр оперы и балета показал две свои оперы: Cosi fan tutte Моцарта и Medeamaterial Паскаля Дюсапена. Реакцию публики можно обозначить, как «массовая истерия» – такого мы, и правда, еще не слышали.

Пермский театр оперы и балета приехал на «Золотую маску» вслед за Мариинским. И, кажется, впервые корабль, ведомый Валерием Гергиевым, попал не в бурлящий океан зрительского ажиотажа и восторга, но в тихую гавань. И поделом: если в «Пеллеасе и Мелизанде» хотя бы можно было отвлечься от сумрака сцены на изысканность партитуры, тонко преподнесенную маэстро Гергиевым, то в «Сказках Гофмана» зрители и того были лишены. На замену встал некто (на самом деле Кристиан Кнапп, но его выход не объявили), добротно провел спектакль – но не более того. Так что постановка Василия Бархатова – довольно беспомощно отыгрывающая тему жестокой подмены реальности иллюзией (прежде всего в силу неумения работать с актерами: уж хотя бы для дьявольского образа Ильдара Абдразакова можно было бы найти личины, тем более что певец одарен актерскими данными), лишилась крепкого фундамента.

Общественность замерла в ожидании: в Москву привезли работы Теодора Курентзиса – те, о которых рассказывали в самых превосходных степенях. Как оказалось, не преувеличивали. Вклад Пермского края в нового худрука театра (колоссальный бюджет и абсолютный карт-бланш) обернулся абсолютным признанием профессионалов, выраженным хотя бы двумя десятками номинаций на «Золотую маску» (в марте на фестивале покажут еще балет «Свадебка»).

Что меня восхищает в его работе? Он ничего не боится (хотя это и так всем давно известно). Не знаю, сколько билетов продается на Medeamaterial, даже если все – не уверена, что идут на Дюсапена. Идут на Курентзиса. Боюсь, имя французского композитора, не так давно разменявшего пятый десяток, до сих пор не знали даже во многих музыкальных вузах, не говоря уже о публике (в Московской консерватории, правда, недавно состоялась защита кандидатской диссертации о его музыке). Спектакль по Хайнеру Мюллеру с его жестокой интерпретацией мифа о Медее, повествующей, в общем, о конце человечества, сделан на потрясающую молодую актрису Надежду Кучер, поющую (или даже воющую) поминальную песнь миру, в котором уже ничего не осталось. В заброшенном бассейне, который рисует ее воспаленное воображение, потонули призраки детей, мужа, принявшего обличье шахида, вдов, омывающих слезами могилы…

Моцартовская Cosi fan tutte, напротив, наполненная изящным юмором стилизация в духе XVIII века, вовлекает зрителя в игру со счастливым концом – если бы не крах прямо на закрытии занавеса: комедия превращается в трагедию, ибо люди, так преданные друг другу еще два дня назад, не воссоединяются. Предвестия этой трагедии, впрочем, мы слышим раньше: в порой агрессивных атаках оркестра или, наоборот, тихих, почти медитативных лирических эпизодах. Курентзиса, кажется, нимало не заботит, как принято играть Моцарта, – он создает своего: барочная инструментовка (с лютней в оркестре), потрясающая, взрывная, даже авангардная партия у клавира, романтические взлеты и четкость классицизма, а еще феерические темпы и тонкая динамика – от бравурного фортиссимо до тончайшего, ангельского пианиссимо. Сыграй он на бис всю оперу – из зала, кажется, не вышел бы ни один слушатель.

Марина Гайкович | Независимая газета